Ангарский сокол - Дмитрий Хван Страница 52

— Для меня важнее быть с тобой, Алёша, — говорила тогда Сэрэма, — а Бог, он един. Просто у него много названий и воплощений.

Карп остался доволен увиденным. Всё, начиная от глинобитных домов, поделённых на светлую и тёмную половины, от удобных отхожих мест и кончая условиями содержания скота, говорило о том, что народ сей крепкий и хозяйственный. Сами дауры были низкорослы, но крепки телом, в отличие от тунгусов, имели и растительность на лице — у многих мужчин была довольно густая борода, что для русского взгляда было приятно. Отец Кирилл с явным удовольствием предвкушал значительное увеличение своей паствы.

Засурье, Нижегородчина

Конец мая 7146 (1638)

Раннее утро на Волге, понад рекой стелется белёсый клочковатый туман, уже вжимаясь в берега, где прильнули ветвями к воде кучно растущие ивы. Солнце греет чуть-чуть, начинается день, ногам зябко ступать по холодной росистой траве. Ивашка пробирался к реке — умыться да ещё раз приглядеться к островку, к которому плавали все большие мальчишки деревеньки. Хоть и прохладно было, но от воды, казалось, шло тепло. Закатав штаны, Ивашка вошёл по колено в воду и с удовольствием принялся умываться, шумно отфыркиваясь. Поначалу неясный для уха звук постепенно добавлялся к плеску воды, и мальчишка завертел головой, отыскивая источник его. Ничего необычного видно не было, однако шум нарастал. Подалече всхрапнул конь.

«Стук копыт», — понял Ивашка, удивлённо пробормотав:

— Кто это с утра пораньше коня выпустил?

Распрямившись, Ивашка внимательно оглядел поле — коня видно не было. Тут взгляд его упал на берег.

— Пресвятая Богородица!

Из исчезающей утренней дымки вынырнула под мерное постукивание копыт первая лошадь, за ней вторая, третья. Всадники в лисьих островерхих шапках. Конная колонна начала разворачиваться веером, выходя на засеянное ячменём поле. Крупные капли упали с подбородка замершего мальчишки, Ивашка, не отводя глаз с надвигающейся беды, начал пятиться.

«Замирили же татар давным-давно, никак! Откель они?»

Пятился он, покуда не свалился оземь, наступив на мокрую корягу. Только теперь Ивашка со всех ног припустил к деревеньке, закричав:

— Татары! Татары!

Улепётывающего мальчишку легко нагнал один из всадников, со смехом оторвав его от земли и рывком перекинув через седло. В нос ударило конским потом. Татарин вскоре посадил Ивашку на коня более привычным пареньку способом и, показав ему пальцем «не балуй, мол», принялся раздавать команды своим людям, окружавшим деревню. Небольшая, всего с десяток дворов, деревенька, с одной стороны прикрытая густым лесом, а с другой — широкой балкой, обезлюдела за каких-то полчаса. Однако на этот раз татары никого не рубили и ничего не жгли. В деревне осталось лишь полтора десятка стариков, все остальные были уведены в сторону Васильсурска. Туда же тянулось и ещё с десяток небольших караванов испуганных, ничего не понимающих людей.

В Васильсурске крестьяне Засурья, к горестному их изумлению, были буквально проданы стрелецкому начальнику из Казани. Как и остальные несчастные крестьяне, засурцы, вместе со своими пожитками, были согнаны на лодии. Через некоторое время, когда люди расположились на палубах и прекратились жалобные и гневные выкрики крестьян, караван из двенадцати речных судов неспешно взял курс от пристани хиреющего городка на Волге, давно потерявшего свою значимость граничной крепости, на Казань.

— Тятя, что деется? — спрашивал Ивашка отца. — Куда мы плывём?

— И не пытай меня о сём, Ивашка. Главное, что живот свой сохранили, а там посмотрим, что дале будет, на всё воля Божья, — отвечал отец, прижимая к себе заплаканную мать, без чувств лежащую на тряпье.

Ивашка с явным неудовольствием отметил отцову покорность судьбе. Присев на мешок, мальчишка подпёр голову кулаком и хмуро оглядывал медленно проплывающие мимо волжские берега, которые с каждым часом отдаляли его от родных мест.

Ангарское княжество

Июль 7146 (1638)

Итак, минуло ровно десять лет с того момента, как нога гражданина Российской Федерации первый раз ступила на столь далёкую сибирскую землю. Причём далёкую не только географически, но и сильно отстающую во времени от той, что они покинули. Было совершенно неясно, является ли этот мир прошлым их родного мира, или это лишь слепок, параллельная реальность, одно из многих зеркал той Земли, что они знали. Земли, такой родной и кажущейся доброй, несмотря на все те мерзости, что там творились. Сейчас они не вспоминаются, а пропавший мир ассоциируется только с домом, семьёй и друзьями, с любимым человеком или тем делом, что занимало тебя всего, но в той, прошлой жизни. Эта жизнь началась внезапно и резко, с чистого листа. Здесь не важны были личные проблемы, они казались столь чуждыми и мелкими по сравнению с общим желанием выжить в условиях, которые подкинула им судьба. Потом людям захотелось не просто выжить, но и защитить себя, а потом и заявить о себе. Сейчас же, спустя десять лет, они уже думали не о том, чтобы просто жить в своём новом мире, ставшем им вторым домом, а идти вперёд.

В отсутствие доступной для добычи нефти, ставка в экономике княжества автоматически падала на каменный уголь, запасы которого представлялись пока неисчерпаемыми. Уголь из-под современного Черемхова уходил в коксовые печи Железногорского рабочего посёлка. Там же пустили и первую мартеновскую печь в этом мире, с принудительной подачей воздуха от гидропривода. Чугуном её снабжали несколько плавилен железной руды. Постепенно посёлок разрастался, на Илим приходилось отправлять всё больше специалистов и работников. Но людей всё равно не хватало. Тунгусов же привлекать на работы, кроме погрузочно-разгрузочных, было невозможно. Они могли, устрашившись фронта работ, просто откочевать на сотню километров и вспоминать жаркий цех лишь как одно из воплощений жилища злых духов и их человеческих слуг. Так что пока они работали, свозя на оленях богатую руду Железной горы к плавильням, — и то хорошо.

Небольшой прокатный стан позволял накапливать заготовки для будущего строительства от арматуры до стальных лент. Попутно фосфаты, применявшиеся при производстве стёкол, при взаимодействии с коксом и песком дали возможность получать при сильном нагревании белый фосфор, при дальнейшей его перегонке в фосфор красный появилась возможность производить фосфорную массу для спичек, столь необходимых абсолютно для всех жителей Ангарии. Радек тут же распорядился ставить отдельное помещение для небольшой бригады спичкоделов, разглядев в этом производстве немалую выгоду от возможного экспорта в Московию.

— Будет греметь в Европах не шведская спичка, а ангарская, — ухмылялся профессор.

Отмечать десятилетие пребывания экспедиции на Ангаре люди собрались в клубе ангарского кремля. Днём было жарко, поэтому окна открыли настежь. Накрытые скатертями столы, заставленные разнообразной снедью и питьём, стояли двумя длинными рядами. В зале царила непринуждённая обстановка, смешки и группки по интересам, стенгазеты и аппликации, развешанные по стенам, — всё это было как там… дома. Соколов не хотел превращать юбилей в отчётное собрание с лозунгами и обещаниями. А просто чтобы все вместе приятно провели вечер. Несмотря на то что среди собравшихся до четверти присутствующих были из группы Корнея Миронова, никакой скованности у них не было. Новички быстро влились в ангарское общество, практически не отличаясь от россиян. Разными были лишь миры, откуда люди попали в Прибайкалье.