По ту сторону жизни - Александр Чиненков Страница 51

Матвей Воронцов открыл дверь и в нерешительности остановился — из коридора пахнуло сыростью.

— Никогда здесь не был, — поморщился он, говоря по-испански. — Такое ощущение, что я нахожусь у входа в гробницу.

— Ничего не знаю, — хмыкнула Урсула. — Мне было велено хозяином привести вас сюда. А уж идти к нему или нет, решайте сами.

— Ты заманиваешь меня в ловушку? — сомневался Матвей.

— Поменьше рассуждайте и шагайте вперёд, — и Урсула подтолкнула его кулачком в спину. — Дон Антонио уже заждался вас. Сейчас он, наверное, очень нервничает и в таком состоянии может наговорить вам кучу неприятностей.

Дверь была массивная, гладкая, с солидной бронзовой ручкой. Из-за нее пахнуло спертым затхлым воздухом.

— Ух, чёрт! — выругался Матвей. — А здесь и вовсе находиться просто невозможно! Как может твой хозяин вести какие-то деловые переговоры в такой ужасной клоаке?

— Это у него спросите сами, — огрызнулась Урсула. — Ступайте за мной и поменьше болтайте, а то язык прикусите, амиго!

— Идём, — пожал плечами Матвей. — Ей-богу, у меня такое ощущение, будто я путешествую по сточной канаве.

Воронцов и девушка вышли на площадку, от которой вниз вела ржавая железная лестница с крутыми ступеньками. Спустившись по ней, они оказались в мрачном помещении, на стенах которого, от переизбытка влаги штукатурка вздулась большими пузырями. Было слышно, что где-то капает вода.

Воронцов потерял всякое представление о времени и пространстве и собрался с мыслями лишь тогда, когда Урсула подвела его к очередной двери.

— Никогда бы не подумал, что дон Антонио спрячется так глубоко и «надёжно», — хмыкнул с издёвкой Воронцов, разглядывая комнату, в которую привела его девушка. — Здесь твоего хозяина, конечно, никто найти не сможет. Я сам впервые вижу такую нору, в которой…

Он не договорил фразы, так как в глаза бросился письменный стол, на котором были свалены папки. Среди всевозможного хлама стояла бутылка с водкой, стакан и несколько пачек папирос.

— Дон Антонио, вы здесь? — выдохнул Матвей.

— Хочешь меня видеть? Изволь, — послышался голос де Беррио, и спустя мгновение он вышел из-за ширмы в углу с револьвером в правой руке и с дымящейся папиросой в левой.

— Дон Антонио, вы? — Матвей отступил на шаг. — Но-о-о… Что вы здесь делаете?

— Прячусь, чего же ещё, — ответил тот, усаживаясь за стол. — Эта заброшенная слесарная мастерская — моё первое приобретение недвижимости на португальской земле. Сначала я собирался её восстановить, а потом решил, что это не обязательно. На эту кучу хлама никто не обращает внимание, и потому она является идеальным убежищем!

— Так-то оно так, — пожал плечами Матвей, — но у вас многочисленная охрана. Есть ли смысл гробить здоровье в этой промозглой берлоге, если вашу виллу охраняет огромный штат вооружённых людей?

— Да будь у меня под ружьём хоть целая армия высококлассных бойцов, она не спасёт меня, — возразил с ухмылкой дон Антонио. — Если меня решили убить, то сделают это, выждав благоприятный для покушения момент!

— И что, вы собираетесь прожить здесь всю свою жизнь? — усмехнулся с сарказмом Матвей. — Вы здесь простудитесь и умрёте быстрее, чем на вас будет организовано покушение!

— Ты хочешь сказать, что беспокоишься за мою жизнь? — покачал с сомнением головой дон Антонио. — А вот я тебе не верю! Моя скоропостижная смерть прежде всего выгодна тебе, господин Воронцов, не так ли? А может быть, ты в неведении, что меня вынудили подписать документ, в котором я передаю в твоё владение всё своё состояние?

Матвей на минуту смутился и промолчал.

— Ответь мне правдиво, Воронцов, ты давно ведёшь двойную игру? — наливая в стакан водку, поинтересовался дон Антонио. — Как мне помнится, наши совместные планы были совершенно иными.

— Да-а-а… но-о-о… — Матвей напрягся. — Всё пошло не так, как мы рассчитывали, господин Бур… Извините, господин де Беррио, — медленно начал он, продумывая каждую фразу. — Эти, гм-м-м… Эти господа из Сопротивления умело навязали нам свою волю. Они тщательно подготовились и…

— Можешь не продолжать, господин Воронцов, — поморщился, выпив водку, дон Антонио. — Не надо быть мудрецом, чтобы осмыслить и понять все твои действия.

Лицо Матвея вдруг просветлело, видимо, пришедшая в голову удачная мысль придала ему уверенность.

— Дон Антонио, — начал он с едва заметной улыбкой. — Я не хотел говорить преждевременно, но… Считаю, что вы должны знать всё. Я уверен, что, выслушав меня, вы снова вернёте ко мне своё доверие.

— Ты действительно в этом уверен? — замер тот от неожиданности с зажженной спичкой. — Мне кажется, что я и так знаю достаточно, чтобы не раздумывая выстрелить из револьвера тебе прямо в лоб.

— Можете стрелять, если хотите, — пожал плечами Матвей. — Но лучше сначала выслушайте меня, господин де Беррио.

— Хорошо, попытайся оправдаться, а я послушаю, — согласился дон Антонио и посмотрел на притихшую у двери Урсулу. — Оставь нас, девочка, — сказал он по-испански. — Если понадобишься, то я позову тебя.

Она кивнула и вышла.

— А теперь я внимательно тебя слушаю, — перевёл взгляд на Воронцова дон Антонио. — Я просто умираю от любопытства, ожидая, как ты будешь изворачиваться и лгать ради спасения своей шкуры.

— Ни лгать, ни изворачиваться я не собираюсь, — обиженно поджал губы Матвей. — Я буду говорить правду, и воля ваша — верить мне или…

— Валяй говори, не морочь мне голову! — потребовал дон Антонио, угрожающе постучав стволом револьвера по столу. — Ты сам узнаешь, поверил я тебе или нет, по хлопку выстрела. Мы найдем где похоронить тебя!

— Что ж, разговор будет долгим, — тоном заговорщика предупредил Матвей и присел на стул у стены. — Всё, что произошло с вами, — начал он, — никаким боком меня не касается. Как мы и договаривались, я был занят подготовкой барж к отплытию в Россию. А господа эмигранты-патриоты не ставили меня в известность относительно своих намерений, касающихся вас.

— Ну и… что дальше? — подался вперёд дон Антонио. — Чего замолчал, господин Воронцов?

— А-а-а… это всё! — развёл тот руками. — Документ, в котором вы передаёте мне свои капиталы и все полномочия, они составили по своей инициативе, и я к этой махинации тоже не причастен.

— Очень хочется верить, глядя на твоё честное лицо, Воронцов, но я всё ещё не верю, — вздохнул дон Антонио. — Только кретин может поверить в озвученную тобою ахинею. Ты в сговоре с этим отребьем, и это ясно как день. И ты жаждал заполучить мой капитал и всячески добивался этого!