Из Декабря в Антарктику - Виктор Джин Страница 5

Вдруг из воды вынырнула узкая чешуйчатая морда. Она двинулась к берегу, при этом тела не было видно, и казалось, что морда плавает сама по себе. Вскоре на сушу выползло хвостатое существо, перебирая мокрыми лапами. Размером оно было с крокодила, только шея узкая, а морда вытянутая, как у муравьеда. Рептилия повернула голову боком, глядя на меня одним глазом. Из закрытой пасти выскользнул узкий, как змея, язык — черный и раздвоенный на конце. Стало не по себе. Я перегнулся через перила, и меня стошнило. Воздуха не хватало. Слезы обволокли глаза, а из открытого рта тянулись слюни.

В этот момент тонкая рука протянула салфетку. Подняв глаза, я увидел размытый силуэт в белом.

— В тебе плачет маленький мальчик, — послышался голос.

Я испытал раздражение, что посторонний человек позволяет себе подобные утверждения, и демонстративно не взял салфетку. Между тем, прозвучавшие слова воззвали к чему-то очень чувствительному глубоко внутри меня, побудив заговорить:

— Я потерял все, — еле сдерживаясь, чтобы не захныкать.

— Еще нет, — прозвучал ответ. — Ведь ты по-прежнему цепляешься за что-то.

Мне захотелось возразить, но язык не слушался. Окончательно расклеившись, я мямлил словно беззубый. Пока снова не поймал на себе тот глубокий взгляд — азиатские глаза терпеливо изучали дурачка-иностранца. Мне стало стыдно за свое поведение, я выхватил салфетку и отвернулся, судорожно обтирая горящие щеки.

— Ты запутан, — мягко коснувшись моего плеча. — Тебя надо распутать.

Я стоял, не решаясь повернуться, уставившись на мутную жижу цвета гнилой древесины.

— Помоги, — сказал я, не в состоянии поверить, что произношу это.

Ящерица на другом берегу рванулась с места и, заскользив брюхом, скрылась в воде. Тогда я еще не знал, что в канавах и канализации Бангкока обитают сотни гигантских варанов.

* * *

Стою на полусогнутой ноге, замер в неестественной позе, словно цапля. Центр тяжести как можно ниже, спина прямая. Занимаю оборонительную стойку, колено и локти в воздухе: становишься острый и опасный, как ананас. Перепрыгиваю с одной ноги на другую. Разворот.

Гравитация возросла в десятки раз. Мускулы, сведенные судорогами, не выдерживают. Когда нога непроизвольно опускается, Кру ударяет бамбуковой тростью, побуждая занять правильную стойку. Приходится терпеть изо всех сил.

Мы оттачиваем шестнадцать базовых движений, снова и снова, день за днем. Повторяем до бесконечности, пока солнце не укатится за угол соседнего склона. Утром все начинается снова.

В основе тренировок лежит древнее боевое искусство муай чайя, но не ограничивается только муай чайя, задействуя другие техники: тайский бокс, силат, вин-чунь, тайчи, а также ментальную тренировку и медитации.

Сначала я запаниковал.

Меня бросило в дрожь, как перепуганную псину, с которой сдирают шерсть.

— Для чего? — пожимаю плечами. — У меня нет навыков, я не гожусь для боевых искусств!

Хожу взад-вперед, непонимающе трясу головой.

— Ну какой смысл мне, культурному человеку, использовать кулаки, — развожу руками. — Глупость какая!

Кру утвердительно кивает.

— Между прочим, я университет закончил.

Стою, взъерошивая руками волосы.

— Мы не животные, чтобы драться. Конфликты нужно решать дипломатически!

Мастер внимательно выслушал до конца.

Стою в ожидании контр-аргументов, но вместо доводов последовал хлесткий подзатыльник. В недоумении глотаю куски воздуха.

— Вижу, что навыков нет, — прозвучал голос учителя, — зато у тебя есть самое главное качество воина.

Палец Кру с силой ткнул в мою грудь, туда, где находится сердце.

Приступ паники стух.

А голову, к слову, мне все же пришлось побрить. В результате чего я сделался похожим на босоногого буддийского монаха. Взращенный годами образ успешного мужчины, бизнесмена, за несколько минут соскребло лезвие бритвы. Помимо обнуления личности, пришлось принять ряд ограничений: отказаться от мяса, отсечь сексуальные инстинкты и все лишнее, что отравляет разум, развлекает, рассеивает фокус.

Раз за разом мне напоминали, что я здесь не для того, чтобы впитывать знания, а чтобы от них отказаться. Содрать без жалости, слой за слоем, всю шелуху, понятие за понятием, мысль за мыслью, пока не доберусь до сути — истинного Я. А затем и его выброшу на помойку.

Кру говорит, что в этом заключается настоящая свобода — возможность стать никем. Ибо являясь кем-то, мы всегда обречены на страдания.

Голова кругом, я не узнаю себя в зеркале — этого лысого крысеныша. Становится не по себе от осознания, что действительность сродни сумасшествию. И все это — происходящее — происходит на самом деле. Скручивает дрелью кишки, а-а-а! Между фильмом и жизнью нет разницы.

А знаете, уже не важно. Что дальше скажет Кру? Разбить черепом кокос или сесть на шпагат — да тьфу! Хоть задницей пилить бамбук! Отчаявшийся человек — тысячу раз уже мертвый, он подойдет и самой смерти плюнет в склизкую рожу.

Как и в тайском боксе, муай чайя задействует четыре вида оружия: кулак, локоть, колено, нога. Каждое имеет свои преимущества и особенности. В зависимости от длины оружия, меняются стойка и расстояние между ступнями. На каждое оружие мы изучили шесть ударов и блоков, день за днем доводя их до автоматизма.

Во всем прослеживалась четкая геометрия. Стойка представляет из себя устойчивую конструкцию, собранную из воображаемых треугольников. Контр-выпады начинаются с шага под углом в сорок пять градусов. Каждый удар использует энергию противника и импульс вращения.

Тактика ведения боя на одной ноге обеспечивает эффективную оборону. Она ломает ритм битвы и приводит противника в замешательство. Как это работает? Представь, что на тебя кидается собака на двух лапах. В таком случае тебя сокрушит не собака, а собственный разум.

Поэтому так необходимо формировать сильное сознание.

Конечно, многое у меня не получалось. Например, держать глаза открытыми при встречном ударе. Рефлекс, с которым ничего не поделать — всякий раз я зажмуривался, и все внутри сжималось.

В какой-то момент мастер остановил тренировку:

— Тебе нужно кое-что понять о природе боли, — взяв меня за щеки и глядя в упор. — Это лучший учитель, не закрывайся. Разреши себе принять боль и обозреть. Затем на мягком выдохе отпусти.

Раздался свист бамбуковой трости, и живот обожгло. Я согнулся пополам, но, скорее, от неожиданности, чем от силы удара.

— Расслабиться, обозреть… — повторил голос, — на выдохе произносишь: «спасибо».