Эмигрантский синдром - Виктория Фельдман Страница 5

В большом ритуальном зале синагоги немецкого города Майнца, шла служба. Был обычный шаббат или встреча субботы, которая приходит в пятницу.

В первом ряду зала сидели только глубоко религиозные мужчины, молящиеся вместе с раввином.

Среди них был и Петр. Он был сосредоточен, готовился читать молитву из книги «Врата Завета». На голове его была «КИПА». Это традиционная черная шапочка, приколотая к волосам. Без нее еврейский мужчина не может присутствовать на богослужении. Никто не заставлял Петра находиться здесь. Он приходил сюда по своему желанию. А скорее всего, по возникшим у него религиозным чувствам.

Все, что происходило в городской синагоге, было ему по душе. Он с удовольствием посещал все богослужения, учил на память молитвы. Находясь дома, или в отъезде он продолжал соблюдать запреты. Все глубже изучал историю еврейского народа и литературу по этому вопросу.

Получилось так, что, переехав в Германию на постоянное место жительства, он наконец, почувствовал себя свободным человеком и перестал всего бояться. Он познал свои корни, еврея с глубокими традициями. Совсем недавно, уже находясь в Германии, он совершенно случайно узнал, что его прадед еще до войны был раввином синагоги в городе Одессе и погиб в концлагере. Правда, по понятным соображениям, все это скрывали от него родственник.

«Жил на свете маленький зайчик и всего боялся. Боялся ветра, который своими порывами гнал осенние листья, боялся дождя, боялся темноты» – такую сказку всегда на ночь рассказывала Пете мама. Он слушал и тихо засыпал. Позже, когда он подрос, то часто задумывался над ее скрытым смыслом.

Петя был тихим и очень послушным ребенком. В доме, где прошло его детство, не разрешалось шуметь, бегать кричать, петь. Его взрослые дяди и тети часто разговаривали шепотом, чтобы, не дай бог, соседи не услышали, хотя стены в доме были очень толстые. А вечерами, когда с работы возвращался дед, вся жизнь в доме замирала.

По выходным вся семья собиралась за обеденным столом. Бабушка и домработница Настя накрывали на стол. Во главе стола сидел дед. Его грозное лицо, практически, никогда не трогала улыбка. О чем он думал? Все ждали его разрешения приступить к еде. Вообще, в семье царил настоящий домострой. Каждый год, начиная с июня, вся семья выезжала за город, на дачу. Дача была большая, со всех сторон огороженная высоким забором. В середине участка стоял огромный двухэтажный дом с камином и туалетами на каждом этаже, что по тем временам считалось роскошью. Рядом с дачей была река, где купались дачники в жаркое время года. Вокруг дачи рос хвойный лес. Дети собирали грибы, ягоды, шишки. Всем четверым детям было выделено по комнате. У главы семьи тоже была своя комната – кабинет. На даче была даже комната для прислуги.

Когда Петя пошел в пятый класс, то совершенно случайно узнал, что его мать родилась перед самой войной на теплой и благодатной Украине. В самом начале войны, при первых налетах немецкой авиации, его годовалую мать Рахиль вместе со всеми остальными родственниками эвакуировали в Сибирь. В то время ее родной город заняли немцы. Они бесчинствовали, вылавливая евреев, жгли их дома, расстреливали людей на улицах. Цветущий город, где родилась Рахиль, превратился в руины.

Сибирь в 1941году была для жителей Украины просто «концом света». Эвакуация в товарных вагонах на восток страны проходила в тяжелейших условиях. Маленькая Рахиль беспрерывно простуживалась и, за те два месяца, пока они ехали к пункту назначения, переболела всеми возможными детскими болезнями. Наконец, они прибыли в город на Оби. Зима, снег и 45 градусов мороза. Но Петины дед и бабка еще были очень молодыми, и они выжили, нашли свое место в той тяжелой ситуации. После окончания войны на Украину они уже не вернулись.

Деда звали Моисей, но там, в Сибири, он стал Михаилом и, конечно, вступил в ряды коммунистической партии. Без этого невозможно было выжить. Он занимал большой пост в руководстве Обского пароходства.

Бабушку звали Ребекка, но там она стала Раисой и тоже вступила в те же ряды. Она была детским врачом. А потом начались чистки по делу врачей. Сажали врачей – евреев. Сажали без особых причин, без суда и следствия.

Но дед и бабка были надежными партийцами, им повезло, и их не тронули. Они просто жили и очень боялись. Всю жизнь боялись за своих детей, которых к тому времени стало четверо. Боялись друг за друга, боялись доносов соседей и зависти сослуживцев, боялись косых взглядов дворника, боялись за будущее семьи. В дом старались никого не водить и о своем сокровенном ни с кем не делиться.

Но при этом, дедушка и бабушка часто вспоминали Украину. Теплый климат, много фруктов, много солнца. Им очень хотелось вернуться, но и этот шаг они сделать не могли. Они боялись все потерять, ведь никто не мог сказать, что их там ждет, а если ехать, то все нужно было начинать сначала. Ведь там, на Украине, после войны была настоящая разруха. Люди голодали, хлеб был по карточкам. Не было отопления и электричества. Не работали заводы. Был страшный разгул преступности. Поэтому-то для восстановления порядка туда послали командарма Г.Жукова с его регулярной армией.

Так и прожили они всю свою сознательную жизнь в Сибири. Были ли они счастливы? Об этом никто никогда не говорил. Главным в семье всегда был дед. Он достиг многого, стал крупным хозяйственным руководителем, и все в семье зависело от него. Он нес на своих плечах все заботы и волнения по защите семьи, по ее благополучию. Он требовал от своих детей, чтобы они «правильно» думали, хорошо говорили о партии, и, боже сохрани, нигде, никогда не говорили лишнего. Дед решал, с кем можно дружить и с кем нельзя, на ком можно жениться, а на ком нельзя, и дети беспрекословно слушали. Так продолжалось годами. Они, дети, тоже жили и боялись. Дед был человеком суровым, но и время было нелегкое. О том, что они евреи с Украины, практически не знал никто. Когда в послевоенное время, родственники с Украины приезжали погостить в Сибирь, они понимали, что все в доме подчиняется воле деда. Прежде всего, они должны были ему понравиться, а если нет, то более двух дней в доме не задерживались.