Крайняя мера - Мартин Стивен Страница 5

— У нас нет выбора, дружище, — не колеблясь заявил Грэшем. — От шотландского лорда несет так, что небу становится жарко, а почтенному купцу, несмотря на жару, надо еще изрядно попотеть, чтобы источать такое же благоухание.

— Благодарю вас, сэр Генри. Вы дали полезный совет, впрочем, как всегда. Не соблаговолите ли вы лично сообщить шотландскому лорду о нашем решении и объяснить отказ невыносимой вонью, которая от него исходит?..

В результате купцу предоставили почетное место по правую руку от президента, объяснив это тем, что он получил ученую степень в Кембридже.

Раздался удар гонга, и все прошли в столовую. Грэнвилл-колледж, один из самых старых в университете и наиболее сильно пострадавших от разрушительного действия времени, был отстроен заново на деньги Грэшема. Несмотря на это, Генри занял место за «высоким столом» в строгом соответствии с установленными правилами, и так как срок его пребывания в звании члена совета колледжа был недолгим, он оказался в числе наиболее младших по положению. Когда президент вошел в столовую в сопровождении членов совета колледжа, раздался скрип скамеек, и студенты встали, шурша по полу длинными мантиями. Худосочный студент со следами ветряной оспы на нервном лице вышел вперед и прочел длинную благодарственную молитву на латыни. Снова послышалось тихое шарканье множества ног, а затем из толпы студентов донесся сдавленный вопль. Похоже, кому-то прищемили руку. После традиционных поклонов все приступили к трапезе.

Сосед Генри, грузный мужчина с заплывшей складками жира шеей и руками, напоминавшими гигантские колбасы, недовольно засопел.

— Неважно себя чувствуете, Хьюго? — осведомился Грэшем, вынимая из кармана льняной носовой платок.

— Я чту традиции, — ответил сосед и ухватил кусок теплого хлеба с одной из тарелок, поставленных перед членами совета колледжа. — Если за все время существования колледжа трех столов было достаточно, то меня это тоже устраивает. — Он бросил голодный взгляд на слугу, подносившего деревянный поднос с едой, и залпом опрокинул бокал вина.

— Разумеется, — заметил Грэшем, — ведь не вам придется объяснять заслуженному гражданину города, что он достоин места только за вторым столом, или сообщить то же самое человеку, получившему степень с отличием, когда он увидит на почетном месте придворного выскочку? — Генри прибегнул к испытанному аргументу не с целью переубедить соседа, а просто желая его позлить, в чем и преуспел в полной мере. Бедняга поперхнулся и изрыгнул изо рта внушительный кусок хлеба, совершивший стремительный перелет через весь стол.

— Полная ерунда! Я твердо верю…

Трапеза за «высоким столом» шла своим чередом по заведенному порядку. Грэшем настоял, чтобы в Грэнвилл-колледже был «высокий стол» для членов совета колледжа, гостей и тех, кто имеет степень бакалавра искусств или выше.

Остальные столы предназначались для людей, претендующих на получение первой ученой степени, или для тех, кто на данный момент степени не имеет. Он предложил президенту упразднить второй промежуточный стол.

Алан Сайдсмит только улыбнулся в ответ.

— Вы же знаете, какой поднимется шум, — заметил он с видом человека, которого предложение Генри совершенно не касается. — Многочисленным молодым бездельникам, наводняющим университет, придется не по душе колледж, в котором они не смогут купить себе более высокое место за столом и не общаться с бедными студентами. — При прежней системе третий стол предназначался для людей низшего сословия.

— Какая жалость, — вздохнул Грэшем. — Придется набирать студентов из числа желающих учиться, а не играть в теннис и пьянствовать, чтобы потом с важным видом хвастаться учебой в Кембридже.

— Это что-то новенькое, — хмыкнул Алан, озорно подмигнув собеседнику. — Надеюсь, ничто не помешает вам в достижении столь благородных целей.

После реставрации в Грэнвилл-колледж стали стекаться толпы молодых богачей, и его «высокий стол» часто приходилось увеличивать до нескольких столов. Богатые и знаменитые осаждали колледж, а строго соблюдаемое правило, заключающееся в том, что ни один человек без степени бакалавра искусств не имеет права занимать место за «высоким столом», неожиданно сделало его еще более престижным. Тот факт, что правило нарушалось только однажды, ради ее величества королевы Елизаветы, лишь добавил популярности.

Пьянящий аромат свежеиспеченного хлеба и жареного мяса смешивался с более резкими запахами вина, эля и пива, которые студенты поглощали с завидной резвостью. Обед в Грэнвилл-колледже был отменным: на блюдах были разложены мясо и рыба, а пироги с дичью, поданные сначала «высокому столу», быстро исчезали в прожорливых глотках студентов. Один из старших студентов громко зачитывал выдержки из Библии. Эта монастырская традиция сохранилась в колледжах, с той разницей, что здесь во время молитвы можно было вести тихий разговор.

Хьюго предрекал соседям по столу упадок логики из-за пристрастия к риторике, а Грэшем повернулся к соседу слева. Он испытывал симпатию к этому человеку, боровшемуся за повышение роли музыки в учебном курсе Кембриджа.

— Как идут дела с новым материалом? — поинтересовался он.

— Медленно, но верно, — улыбнулся в ответ Эдвард. — Господин Бирд предъявляет претензии и строит препоны всем, кто пытается по достоинству оценить его музыку.

— Претензии касаются музыки или носят иной характер? — с невинным видом поинтересовался Грэшем, прекрасно знавший, что Бирд является ярым папистом. В 1575 году он опубликовал книгу духовных песнопений, которую католики передавали из рук в руки. Однажды она попала к Грэшему, и тот отдал ее регенту хора Грэнвилл-колледжа.

— Претензии самого разного рода, — ответил Эдвард с видом человека, не собиравшегося идти на уступки. — Во-первых, весьма спорно, следует ли вообще исполнять песнопения в часовне. Во-вторых, их исполнение равносильно заявлению о своей лояльности Риму, а в-третьих, сам черт не разберет, нужно ли их сопровождать игрой на органе.

— Так, значит, если они станут частью наших богослужений, это приведет к тому, что регента отлучат от церкви за исполнение светской музыки в храме Господнем и сожгут заживо за принадлежность к папистам, а кроме того, его поколотит оставшийся без работы органист?

— Сэр Генри, как же я могу усомниться в умственных способностях такой выдающейся личности и оспорить ее решение? — лукаво заметил Эдвард.

— Ни в коем случае не делайте этого, если хотите соблюсти свои интересы, — весело сказал Генри, осушая бокал. Он с нетерпением ждал исполнения песнопений. — Но зачем вам возиться именно с этой музыкой, ведь есть произведения попроще?

— Если я слышу музыку, в которой чувствуется промысел Божий, то непременно рискну представить ее на суд посланников Господа на грешной земле, — мрачно возразил Эдвард.

Генри представил, какая поднимется шумиха, когда Эдвард наконец отыщет нужную музыку и разрешит исполнить песнопение. Обвинения посыплются со всех сторон, и, возможно, он сломает себе на этом шею. Грэшем осмотрел членов совета Грэнвилл-колледжа. Один из них был гомосексуалистом, заигрывающим с каждым смазливым мальчишкой, поступающим в колледж, два других переспали со всеми служанками — благо из-за тяжких времен не было недостатка в предложениях обоего рода. Третий член совета подцепил сифилис и теперь безрезультатно лечился у местного знахаря. Самым безболезненным оказалось лекарство в виде кашицы из белого уксуса, куда бедняга регулярно окунал гениталии, после чего за обедом от него несло, как из винной бочки, постоявшей на солнце. Самый молодой член совета увяз в губительном судебном процессе по поводу наследства, которое жаждал прикарманить его старший братец, разумеется, оставив младшего отпрыска без гроша. Двое членов совета колледжа были ярыми католиками, а двое других — оголтелыми пуританами. Они сидели на разных концах стола и едва не передрались во время недавней публичной дискуссии.