Соленый пес - Федор Кнорре Страница 5

Первое время каждую ночь, когда можно было незаметно пробраться мимо людей, охранявших вход в порт, он прибегал к знакомому причалу, жадно нюхал камень, с которого всё больше выветривался запах, и долго сидел, глядя в пустынное море. Он становился всё более жадным, злым, подозрительным и хитрым псом, перенимая повадки других бродячих собак. У него завелись приятели: голодные, облезлые и несчастные собаки. Однажды у него произошла небольшая стычка с одноухим сварливым, угрюмым псом. После первого же толчка плечом тот кувырком полетел в пыль, и тогда Солёный понял, что этот пёс-старик, почти беззубый, с негнущимися ногами. С ним и драться-то было противно. Зато с Красноглазым ему пришлось выдержать два жестоких боя, чтобы отвадить от привычки вырывать из чужого рта добычу. Когда собаки, крадучись и прячась в тень от яркого лунного света, выходили на свой нищенский промысел, они были не одиноки на свалках и пустырях. Там бродили и люди, жалкие и такие же голодные, как собаки. От них пахло только голодом, ночлегом в пыли под открытым небом. Собаки понимали, что это какие-то совсем другие люди, чем те, которые днём стоят у жаровен, пышущих жаром и запахом жирного мяса, или в хлебных лавках, откуда по утрам несётся опьяняющий дух целых гор свежеиспечённого хлеба. Однажды ночью Солёный услышал в переулке глухой шум ударов, кряхтенье и ругательства. Двое полуголых людей дрались из-за большого комка требухи. Требуха шлёпнулась во время драки в пыль, и знакомый пёс-старикашка подхватил требуху и во всю прыть кинулся наутёк. Мгновенно драка прекратилась, и оба нищих бросились в погоню за собакой. Они кидали вслед палки, грозились и, когда, наконец, упустив собаку, тяжело дыша, остановились, от обиды принялись снова колотить друг друга. Солёный, проскользнув мимо них, помчался по следу старика. Он пробежал два переулка, нырнул в лазейку и сразу же услышал, с пустыря шум новой драки, на этот раз собачьей: Красноглазый отнимал требуху у старика. Тому, с его больными лапами и слабыми зубами, не под силу было драться с Красноглазым, он этой сам знал, но, рыдая от бессильной злости, всё-таки отчаянно пытался защитить свою пахучую, сочную требуху. Солёный с разбегу налетел на них и дал обоим такую трёпку, что Красноглазый с воем умчался, поджимая лапу. После этого Солёный, считая по закону требуху своей, наступил на неё лапой и с наслаждением принялся за еду. Старик, не смея подойти, хныкал и топтался поодаль, сам неуверенный в своём праве. Солёный, утолив первый голод, стал есть помедленней, а утолив второй голод, начал совсем медленно жевать требуху. Тогда старый пёс совсем потерял голову, подполз поближе и, умоляюще повизгивая, потянул к себе кусочек. Солёный рявкнул на него, и старик, в страхе закрыв глаза, припал к земле, не выпуская изо рта ухваченного кусочка. Потом, видя, что его не трогают, осторожно оттянул кусок в сторону и, захлёбываясь от удовольствия, стал есть. Отправляясь на ночлег, Солёный заметил, что старик преданно трусит за ним по пятам на своих негнущихся лапах. Рядом с Солёным он не боялся других собак…

По ночам Солёному снились сны о прежней жизни. Ему снился боцман. Он шёл к нему навстречу по палубе, и Солёный от радости вставал на задние лапы, клал свою большую голову ему на грудь, а тот трепал и поглаживал ему уши, приговаривая басом. Звуки были знакомые, такие дружественные! Боцман, как всегда, говорил сначала: «Эх ты, рыжий… ры-ыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!..». Потом с глубокой укоризной спрашивал: «А?.. Зачем, бесстыжий, ты убил дедушку лопатой? Отвечай, зачем?..» И так как на вопрос надо было отвечать, Солёный, оскалив в улыбке зубы, бурчал и покусывал ему руку. Проснувшись, он увидел голый пустырь, заросший пыльной травой, заваленный битым кирпичом, свалку, где сияли при луне осколки разбитой фаянсовой тарелки, и дохлую собаку со вздувшимся животом и оскаленными зубами на груде консервных жестянок. Лёжа рядом с ним, старый пёс осторожно вылизывал Солёному порванное в драке ухо… Он не мог больше спать и побежал опять на пристань. Белый город спал при луне. Все двери были заперты. За ними спали люди. Была заперта вся еда, всё тепло. На улицу проникали только запахи запертого хлеба, тёплых ужинов, хранящегося в кладовках мяса. Глухо и могуче загудел пароход, и Солёный помчался со всех ног: ему показалось, что опять уходит, исчезает «его» корабль.

У знакомого причала стоял только что подошедший пароход. С него спускали трап. Но всё было чужое. Он дождался, пока сойдёт на берег первый человек. Запах был чужой. И он поплёлся обратно из порта. Он уже стал терять к нему интерес. Море он любил по-прежнему, и если он не опаршивел от своей жизни на пустыре, то, наверное, потому, что плавал каждый день в солёной воде. Людям он научился не доверять. Узнал, что человека с палкой надо бояться, от человека с камнем надо увёртываться. Когда человек протягивает к тебе руку, нельзя давать к себе притронуться, лучше укусить руку, чем позволить себя взять за шиворот. Но. как многие крупные собаки, детей он считал человечьими щенятами и никогда их не обижал. Детям, купавшимся на берегу, нравилось смотреть, как он плавает, и они играли с ним и отщипывали маленькие кусочки от своих лакомств, чтобы поделиться с ним.

Он познакомился с одним мальчиком, которого приводила к берегу глупая толстая мама. У этого мальчика было всегда много еды, которую он не съедал, сколько мама его ни уговаривала. И хорошие куски доставались иногда Солёному. Кроме еды, у мальчика были раскрашенные мячи, нарядные костюмчики, резиновая надувная акула и такая же лодочка, на которой он плавал вдоль берега, управляя игрушечным веслом. Мама в это время бегала по берегу и кудахтала, чтобы он не перевернулся. И, хотя кругом обыкновенные, бронзовые от загара ребятишки в одних трусиках кувыркались и ныряли в волнах, именно мальчик в нарядном костюмчике, несмотря на все кудахтанья, однажды перевернулся на волне и потому, что он был в нарядном костюмчике и хорошеньких туфельках, а также потому, что из осторожности ему не позволили учиться плавать, перевернулся метрах в двадцати от берега и удивительно быстро стал тонуть. Все закричали, ребятишки от испуга кинулись на берег, а мама, вбежав в воду, стала рвать на себе волосы, рыдать, и причитать, и царапать себе лицо, оплакивая ужасную гибель мальчика. Когда мальчик на минуту показался над водой, Солёный к нему подплыл и дружески подтолкнул плечом, показывая, что надо плыть к берегу, но мальчик поплыл почему-то вниз, под воду. Тогда Солёный нырнул, чего очень не любил делать, и схватил мальчика за курточку. А потом поплыл, вынося мальчика к берегу, как это всегда делал, когда ему бросали в воду палки. В воде тащить было легко, но, попав на мелководье. Солёный с трудом волок мальчика на сушу.

Мама прервала свою панихиду по утопленнику и схватила своего сынка на руки. К этому времени народу набежало со всех сторон уйма. Все кричали, суетились. Одни расспрашивали, в чём дело, другие со всеми подробностями рассказывали, как собака спасла мальчика, третьи ругали маму, четвёртые начали сетовать насчёт неправильного воспитания детей, но, к счастью, двое рыбаков отняли мальчика, сделали ему искусственное дыхание, и он пришёл в себя. Мама целовала мальчика и умоляла его поскорее прийти в себя и открыть глазки. А он лежал бледный, вяло и плохо соображая, что с ним произошло. Солёный протиснулся сквозь толпу, чтоб поглядеть, как там у мальчика дела. Кто-то отпихнул его ногой, он злобно огрызнулся, на него закричали и стукнули палкой. Связываться с людьми, у которых в руках палки, не имело смысла, и он, ворча, убежал подальше от греха в кусты, чтобы зализать ушибленное место. Несколько дней он старался не появляться поблизости от места этого неприятного происшествия. Потом позабыл обо всём и вернулся на пляж поиграть с ребятишками, поплавать в море и поваляться на песке. Знакомый мальчик оказался в это время вместе с мамой на берегу, он увидел Солёного и заорал обрадованным голосом. Снисходительно помахивая хвостом, пёс двинулся к нему навстречу – посмотреть, нет ли у мальчика в руках какого-нибудь бутербродика. Бутербродов оказалось даже несколько. Мальчик начал его кормить и при этом кричать и топать ногами, требуя, чтобы мама взяла собаку с собой. Постепенно вокруг них собрались все голые ребятишки, обычно валявшиеся на солнце и барахтавшиеся в море на этом куске пляжа. Солёный ничего не понимал, только торопливо жевал и глотал, не спуская глаз с бутербродов, которые держал наготове мальчик. Мальчик выходил из себя, визжал и даже подвывал, доказывая матери, что раз эта хорошая рыжая собака вытащила его из воды, теперь они должны взять её к себе в дом, и не расставаться никогда, и кормить самыми вкусными вещами. Все мальчишки и девчонки, сбежавшиеся на шум, приплясывая от волнения, галдели, махали руками и клялись, что мальчик прав, это очень-очень хорошая собака. Позор на голову людей, которые не отблагодарят собаку, потому что, если бы не она, мальчик давно был бы уже маленьким утопленником.