Не ходите, дети... - Сергей Удалин Страница 49

– А почему ты решил, что это он?

К такому вопросу Андрей оказался не готов. То есть он не ожидал, что это нужно как-то доказывать, объяснять. Ведь и так понятно, что колдун во всем виноват. Ему самому, во всяком случае, понятно. А с чего Гарику вздумалось повыпендриваться – да хрен его знает.

– Так ведь… а разве… ну, мы же приехали к колдуну, а потом оказались здесь, – высказался он наконец.

Студента его объяснение не удовлетворило.

– «После» не значит «вследствие», – профессорским тоном заявил он. – Возможно, это просто совпадение. В тот момент, когда мы пришли к колдуну, внезапно открылся провал во времени. Может быть, его открыл Магадхлела, а может, и нет. И где гарантии, что он опять откроется, когда мы заявимся к другому колдуну? Нет уж, если хочешь – иди один, а я буду действовать по своему плану.

Шахов с тоской посмотрел на Гарика. Да, он все-таки сильно изменился за последнее время. Вообще-то это неплохо, что парень стал независимым и уверенным в себе. Но уж больно не вовремя он свою независимость показать вздумал. Ведь сказал же Магадхлела, что им вместе нужно держаться. Тогда, глядишь, и получится вернуться домой. Но как объяснить студенту такую простую истину, если он и в самого колдуна не очень-то верит?

* * *

– Ну, и что там у нас за пробки на дорогах? – поинтересовался Шахов, заметив стадо коров, скопившихся на дне высохшего оврага, по которому он рассчитывал выйти к реке Нонгома. И что-то не похоже, чтобы их собирались куда-то перегонять или хотя бы освобождали полосу для обгона.

Говорил Андрей сам с собой, потому как больше не с кем было. «Его вождичество» Гарик идти к колдуну так и не пожелали. Бабузе на следующий день после большой охоты засобирался домой, а сыновьям приказал тащить на себе раненого Мзингву. Бонгопу родительский приказ не касался, он и сам до сих пор прихрамывал, но тоже увязался за родственниками. Впрочем, Шахов был уверен, что этот кумальский партизан при первом удобном случае ускользнет по своим таинственным делам. Доиграется когда-нибудь, но не на цепь же теперь сажать парня, в самом деле? Взрослый человек. Наверное, соображает, что делает. А у Андрея своих забот полон рот, и так последнее время в основном чужие проблемы утрясал, пора о себе подумать.

Но настроение все равно было поганое. Во-первых, как ни крути, а ушел он один, без Гарика и Мзингвы. Но не мог он больше ждать, надоело здесь все до чертиков. Если появилась возможность вернуться домой, то нельзя ее откладывать. Сегодня есть, а завтра может и не быть. Вот только где-то в мозгу настойчиво долбило сомнение: а не предает ли он сейчас товарищей по несчастью? И сколько ни повторяй, что ты, мол, только на разведку, а потом вернешься за своими, даже самому себя убедить не получается.

А во-вторых, никто ведь Шахову ничего и не обещал. Кузнец сказал так: если кто и сможет, то только Кукумадеву. А если все-таки не сможет? Что ж, до конца своих дней с копьем по саванне бегать? Да и долго ли ждать этого конца при такой беспокойной жизни? Но узнать все равно нужно. Надеяться на чудо, которого может и не произойти, тоже не очень хочется. Нет – значит, нет. Значит, придется искать другие выходы. Черт его знает, может, и студент не совсем свихнулся. Конечно, от этих идей за версту несет сумасшествием, но после всего, что с ними здесь произошло, поверишь любому сказочнику. Хоть Андерсену, хоть братьям Гримм, лишь бы свалить отсюда поскорее. Уже и не так важно, кому и во что, лишь бы верить.

И действовать. Пусть бестолково, но что-нибудь делать. Невыносимо сидеть на жопе ровно и ждать, когда за тебя решат твою судьбу. Та же самая КПЗ, только без решеток. Да и зачем они здесь? Можно, конечно, весь земной шар на брюхе проползти, а домой все равно не вернуться. Но, хоть это и бесполезно, лучше ползти, чем ждать.

И он пошел. Правда, в самый последний момент эта мегера Нтомбази окончательно его загрузила. Какой африканский леший поставил ее на пути Шахова? Андрей только что попрощался с Сикулуми и выходил из крааля при полном параде – босиком, но зато в попугайской шапке и с ассегаем в руке. Тут уж никуда не денешься – все равно что на переговоры без галстука прийти. Не поймут. А право являться без сапог пред светлые, хотя на самом деле – темные, очи вождя Шахов честно заслужил в бою. И пожалуй, так ему действительно было удобней.

Но под напряженным, каким-то оскаленным взглядом матери Звиде он вдруг почувствовал себя пойманным на месте преступления малолетним хулиганом, слизняком, в неположенном месте переползающим дорогу, вредной бактерией, которую ученые отыскали под микроскопом.

– Уходишь, значит? – спросила Нтомбази, как будто сплюнула сквозь зубы. – Появился неизвестно откуда, взбудоражил всех, разрушил жизнь людям, а теперь убегаешь? Да, это по-мужски.

Андрей не сразу понял, о чем это она. А когда догадался, смутился еще больше.

– Разве я виноват в смерти твоего единственного сына, женщина?

Наверное, не стоило вступать в разговор, напоминать об утрате. Ей и так больно. Но ведь это еще не повод, чтобы набрасываться на человека, обвинять его во всех смертных грехах. А может, оно и к лучшему – выплеснет горе и успокоится. Но следующие слова Нтомбази оказались совсем не такими, каких ждал Шахов.

– У меня было два сына, – гордо поправила женщина. – И я знаю, что один из них жив. Я чувствую, как он хочет встретиться со мной. И когда это случится, многие пожалеют о том, что не умерли раньше.

Андрей с сожалением покачал головой. Несчастная женщина. Сама не соображает, что говорит. Какой такой второй сын? Уж не тот ли, которого приняли за злого духа и загубили еще в младенчестве? Тогда с чего она взяла, что он жив? Неужели она тоже верит в байку о том, что ребенок выжил один в саванне, словно Маугли или Тарзан какой-нибудь? Тогда, значит, сангома были правы и он действительно не человек.

Да нет, не может быть. Сказки, суеверия. Тот ребенок умер. И Звиде тоже. Возможно, у Нтомбази был еще сын от другого отца, не от Нхлату, но это уже Шахова не касается. Если есть, так пусть и дальше живет. Похоже, что простому человеку в этом мире выжить проще, чем сыну вождя. Эх, Гарик, в какую же глупую и опасную игру ты вписался!

– И твой шакаленок тоже пожалеет, – неожиданно добавила Нтомбази, когда Андрей уже прошел мимо нее.

Он вздрогнул, хотел было остановиться и заставить ведьму высказаться яснее. Но возле ворот крааля появилась немощная, сутулая, но все равно зловещая фигура Хлаканьяны, и Андрей счел за лучшее не встречаться с ним. Пусть уж лучше грызутся между собой, как пауки в банке, а нормальному человеку рядом с ними делать нечего.

Он свернул в сторону, прошелся вдоль хижин, в которых обитали слуги Сикулуми, обогнул одну из них и вернулся на тропинку, ведущую к воротам, уже за спиной у мерзкого старика. Хоть и с неприятным осадком после разговора с матерью Звиде, зато избежав новых расстройств от встречи с советником.

Теперь хорошо бы куда-нибудь свернуть из этого овражка, потому что впереди явно что-то затевается. Шумят, спорят, ругаются. Один голос звонкий, совсем мальчишеский, а другой трубит, как слон. Кажется, коров они между собой не поделили. И очень не хочется снова влезать в местные разборки, но и мимо не пройдешь – тропинка узкая, а склоны оврага слишком уж крутые, да к тому же скользкие.