Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл Страница 49

— Мне нужны двенадцатифунтовые снаряды и две последние дымовые бомбы. Положите их в ранцы. Вы залили в бутылки лампадное масло и бренди?

— Так точно, сэр.

— Они нам тоже понадобятся. И… да, мы кое-куда пойдем.— Ему и самому не хотелось. Уж лучше бы завалиться да соснуть, но противника нужно бить, когда он еще не оправился от предыдущего удара. В собор с Монсени пришло по меньшей мере человек шесть, а скорее всего, даже больше. Если они уже и выбрались из-под обломков, то, вероятно, отвечают сейчас на вопросы подоспевших к месту происшествия солдат. Осталась ли газета без охраны? Впрочем, даже если ее и охраняют, разразившаяся над городом буря тоже играет ему на руку.

— Возьмите, сэр.— Хэгман протянул Шарпу каменную бутылку.

— Что тут?

— Уксус, сэр. От головы. Дайте-ка, сэр, я сам. Надо всего лишь смочить повязку. Вот увидите, скоро полегчает.

— От меня же будет вонять.

— От нас всех воняет, сэр, поскольку мы — солдаты нашего короля.

Между тем буря не только не утихала, а наоборот, ярилась все пуще. Дождь хлестал сильнее, подгоняемый ветром, бросавшим исполинские волны на защищающую город каменную стену. Над сторожевыми башнями, подобно артиллерийской канонаде, грохотал гром, и молнии пронзали небо над качающимися в бухте военными кораблями.

Было около трех ночи, когда они добрались до заброшенного здания рядом с домом Нуньеса. Покопавшись в кармане, Шарп достал связку ключей, открыл замок и толкнул дверь. По пути он сбился всего два раза и в конце концов добрался до места благодаря причальной стене, приведшей куда надо. У стены прятались от непогоды и испанские солдаты, и Шарп, опасаясь, что их остановят часовые, повел своих людей строем. Расчет на то, что испанцы примут маленький отряд за гарнизонный наряд, оправдался — британцы прошли беспрепятственно. Заперев за собой дверь, Шарп повернулся к Перкинсу.

— Фонарь у тебя?

— Так точно, сэр.

— Пока не зажигай.— Шарп подробно проинструктировал Харпера и вместе с Хэгманом направился к сторожевой башне. Ночь выдалась темная, так что идти пришлось на ощупь. Они поднялись по ступенькам, и Шарп с минуту наблюдал за домом Нуньеса, но часовых не обнаружил. Хэгман, у которого было самое лучшее зрение во всей роте, тоже никого не увидел.

— Если на крыше и есть кто, то он спрятался от дождя и ветра,— сделал вывод старый браконьер.

— Похоже, что так.

Вспышка молнии осветила сторожевую башню, вслед за ней над городом прокатился раскат грома. Дождь безжалостно колотил по крышам.

— Вы не знаете, сэр, над типографией кто-нибудь живет? — спросил Хэгман.

— Думаю, что живут.— В большинстве других городских зданий мастерские и лавки занимали первый этаж, тогда как жилые помещения располагались выше.

— А если там женщины и дети?

— Поэтому мы и захватили дымовые бомбы.

Хэгман ненадолго задумался.

— То есть вы собираетесь выкурить их оттуда?

— Точно, Дэн.

— Не хотелось бы убивать маленьких, сэр.

— Тебе и не придется,— заверил его Шарп, надеясь, что до этого не дойдет.

Небо снова рассек зигзаг молнии.

— Там никого нет, сэр.— Хэгман кивнул на крышу дома Нуньеса.— Я имею в виду, на крыше,— добавил он, решив, что капитан не заметил кивка в темноте.

— Наверное, все ушли в собор.

— Вы так думаете, сэр?

— Я просто рассуждаю вслух, Дэн,— ответил Шарп, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за пеленой дождя.

Днем он видел часового на крыше, но что, если часовой ушел в собор? Или он прячется где-то от дождя? А может, спустился вниз? Шарп собирался бросить дымовые бомбы в каминные трубы. Дым выгонит людей на улицу, и тогда в камины полетят снаряды. Идея использовать трубы пришла к нему на улице, где Шарп увидел человека, несущего дрова для растопки. А может, лучше проникнуть внутрь дома Нуньеса?

— Когда все закончится, сэр, мы вернемся в батальон? — спросил Хэгман.

— Надеюсь.

— Интересно, сэр, кто сейчас командует ротой. Я имею в виду, без бедного мистера Буллена.

— Скорее всего, лейтенант Ноулз.

— Он обрадуется, если мы вернемся.

— Я тоже буду рад его увидеть. Не горюй, Дэн, надолго мы здесь не задержимся. Смотри! — Под башней что-то вспыхнуло и тут же погасло, но Шарп уже знал — Харпер нашел дорогу на крышу.— Спускаемся.

— Как ваша голова, сэр?

— Жить буду, Дэн.

Плоские крыши — воровская мечта. Можно разгуливать по всему городу, и тебя никто не заметит, потому что улицы слишком узки, и лишь немногие нельзя перепрыгнуть. На стороне Шарпа была и погода; шум дождя и громыхание грозы маскировали прочие звуки, тем не менее он все же приказал своим людям снять сапоги — чтобы не громыхали по крыше — и нести их в руках.

Крыши разделялись невысокими стенами, и уже через минуту Шарп и Харпер самолично удостоверились, что часового на доме Нуньеса нет. Правда, крышка люка была завинчена изнутри, но Шарп еще раньше, проводя рекогносцировку, обратил внимание на идущую к балкону лестницу. Он отдал Перкинсу свои сапоги, забросил за спину винтовку и полез вниз. Окна закрывали тяжелые ставни. Шарп достал из кармана нож и вставил между створками. Лезвие вошло легко, дерево успело изрядно подгнить. Найдя задвижку, он надавил на нее, и створки разошлись, но одна, подхваченная порывом ветра, хлопнула по стене. Створки защищали наполовину застекленную дверь, которая тут же задрожала под ветром. Попытка открыть ее с помощью ножа ни к чему не привела — здесь дерево было надежное. Ставня снова ударилась о стену. Разбить стекло? Легко. А что, если задвижка где-то внизу? Шарп уже хотел присесть и проверить свое предположение, когда в комнате мелькнул свет. Мелькнул и исчез. Показалось? Нет, огонек появился снова. Даже не огонек, а искра. Шарп отступил в сторону. Похоже, в комнате кто-то спал и теперь, проснувшись, пытался зажечь свечу, пользуясь кресалом. Пламя вспыхнуло неожиданно ярко после третьей попытки и тут же потухло, сменившись ровным огнем свечи.

Шарп ждал, сжимая в руке нож. Дождь бил по шляпе, той самой, что он выменял у нищего. Человек в комнате отодвинул задвижки. Три задвижки. Дверь открылась, и на балкон вышел мужчина лет сорока — пятидесяти в ночной рубашке, с растрепанными волосами и хмурой физиономией раздражительного, вздорного крикуна. Поставив свечку, он протянул руку к ставне и только тогда увидел стоящего в тени Шарпа. Испанец открыл рот, но крикнуть не успел — лезвие коснулось горла.

— Silencio,— прошипел Шарп и, втолкнув незнакомца в комнату, бросил взгляд по сторонам. Ничего особенного: смятая постель на кровати, кучка одежды на стуле, ночной горшок и ничего больше.— Пэт! Давай всех сюда!

Стрелки не заставили себя ждать. Толпа промокших, замерзших людей ввалилась в комнату, и все тут же принялись натягивать сапоги. Шарп закрыл ставни. Харрис, лучше всех знавший испанский, уже разговаривал с пленником, который дополнял слова отчаянными жестами.