Знаменитые морские разбойники. От викингов до пиратов - Рудольф Баландин Страница 47

В 1623 году он перешел в Вест-Индскую компанию помощником адмирала флотилии, в которую входило 16 кораблей и более трех тысяч человек. На следующий год флотилия отправилась к крупному бразильскому порту Байе. Хейн возглавил атаку на береговые укрепления. Бой был недолгим: защитники сдались, пираты вошли в город, разграбив его и суда, стоявшие в гавани.

…Военные подвиги моряков-разбойников порой выглядят фантастично. Ни в одной армии мира не нашлось бы тогда безрассудного полководца, рискнувшего бросить, как часто было у флибустьеров, немногочисленный отряд на укрепление или на хорошо вооруженный корабль с многочисленными солдатами.

Считается, что те, кто атакует укрепленные позиции, должны иметь значительный численный перевес и хорошее вооружение. Только в XVIII веке Суворов отважился опровергнуть такой канон, да и то в специфичных условиях неожиданного нападения (его «быстрота и натиск» точно отвечают принципам пиратского боя). В чем же тут дело? В сверхчеловеческих способностях пиратов?

Вообще-то это были в основном отборные головорезы. Но есть и более важное обстоятельство. Особенности огнестрельного оружия в те времена не позволяли быстро вести огонь. Приходилось постоянно отвлекаться, забивая заряд, подсыпая порох, зажигая фитиль. Чтобы все эти операции проходили четко, автоматически, практиковалось наступление шеренгами, плотными рядами, с остановками для залпов.

Сплоченные цепи — плечо к плечу — придавали уверенности, мешали отбежать в сторону, спрятаться, выйти из боя. Большинство солдат были подневольными, и такая тактика вполне оправдывалась. Однако плотные ряды было очень удобно сметать картечью или «прореживать» выстрелами из пистолетов и ружей.

Пираты шли на штурм врассыпную, каждый умело прятался, двигался перебежками. Попасть в него было нелегко, а бить по единичным целям из пушек неразумно. Пиратская тактика ведения боя была эффективна. Каждый из нападающих знал, что за ним наблюдают товарищи и от его действий зависит размер награды. У них в полной мере осуществлялся принцип: «Один за всех и все за одного».

…Итак, после успешного налета на Байе Питеру Хейну доверили должность адмирала флота Вест-Индской компании. Под его руководством находилось 14 кораблей и 1700 человек. Флотилию направили в Карибское море для совместных действий с другой более крупной флотилией, возглавляемой адмиралом Хендриксом. Предполагалось напасть на казначейский флот, доставлявший в Испанию драгоценности, награбленные конкистадорами.

Соединение флотилий не состоялось, и Хейн вынужден был оставить мысль о нападении на испанцев. Он записал в своем дневнике: «Нельзя выразить словами мое сожаление оттого, что я упустил такую великолепную возможность только из-за недостатка сил».

Даже удивительно, с какой уверенностью он говорит про «упущенную великолепную возможность», словно речь идет о какой-то выгодной банковской или торговой операции. У испанцев казначейский флот состоял из двух-трёх десятков военных судов. Пиратам предстояло бы настоящее морское сражение, однако это их, по-видимому, ничуть не смущало.

Компенсируя свое огорчение по поводу упущенной возможности, Хейн принялся грабить испанские суда у берегов Бразилии, что ему весьма удалось. В Нидерланды он вернулся осенью 1627 года с богатой добычей. Но золотая мечта об испанском казначейском флоте не покидала его. На следующий год наконец-то появилась возможность воплотить ее в реальность.

Питеру Хейну компания предоставила три десятка кораблей, 2300 матросов и тысячу солдат. Он направился навстречу испанской эскадры. Она состояла из четырех крупных галионов с грузом драгоценных металлов и 18 военных кораблей сопровождения. Маршрут лежал через Кубу. Испанцы были совершенно уверены в своей безопасности, тем более у берегов принадлежащего им острова. Да и кто осмелился бы напасть на такой мощный караван?

Пит Хейн и организовал блестящую пиратскую операцию. На небольших судах голландцы ночью незаметно подошли к острову и притаились у берега. Когда испанская эскадра вышла в море, никто не обратил внимания на группу сравнительно небольших судов, похожих на рыбачьи. Когда они поняли свою ошибку, было уже поздно. Пираты пошли на абордаж.

Испанцы не успели даже дать залп из пушек: корабли голландцев плотно прилепились к их судам. Караван рассыпался, каждый пытался спастись в одиночку. В результате все галионы с золотом и серебром и 12 кораблей оказались в руках голландцев.

В сущности, этот пиратский захват был военной операцией под жестким руководством Питера Хейна и капитанов голландских кораблей. За пленных не взяли выкуп, высадив их на берег. Соблюдалась строгая дисциплина.

На родину они вернулись как триумфаторы. Хейн удостоился выступлением перед парламентом республики. Половина богатств перешла компании. Участникам захвата выплатили сравнительно скромный гонорар. Зато Хейна назначили командующим флотом Нидерландов, несмотря на то что он не имел даже дворянского звания. Впрочем, при республиканском правлении заслуги ценятся выше, чем наследственные титулы, нередко достающиеся ничтожествам.

Теперь Питер Хейн возглавил борьбу против пиратов, грабивших голландские торговые суда. Он сам в 1629 году руководил операцией, во время который его флагманский корабль попал под обстрел пиратов, в результате Хейн получил смертельное ранение.

Его успешная акция по «изъятию» ценностей, награбленных испанцами в Новом Свете, нанесла сильный удар по финансам Испании, вызвав кризис. Это государство и без того остановилось в экономическом развитии, превратившись в хищника, который живет за счет грабежа других стран и народов. Со временем нечто подобное стало угрожать и Голландии.

В ту эпоху она, испытавшая на себе жестокую испанскую оккупацию, опиралась прежде всего на торговлю, сельское и рыбное хозяйство (изобрели копчение сельди) и промышленность. Голландцы проникли вслед за португальцами в акватории Индийского океана и добрались до Китая и Японии. На западе они за бесценок скупили у индейцев земли в районе Гудзонова залива и острова Манхэттен. В 1624 году здесь возник Новый Амстердам, которому позже суждено было стать Нью-Йорком.

Пока Голландия, притесняемая Испанией, трудилась в поте лица, она находилась на духовном и экономическом подъеме. Затем ее торговые компании стали стремиться добывать капиталы любой ценой. Постоянно растущая ненасытная алчность толкала на захват и жестокую эксплуатацию колоний.

В фундаментальной «Истории Нового времени», изданной в конце позапрошлого века, дано такое объяснение: «Все захотели зарабатывать сверх меры и жить в роскоши. Роскошь, пиры, падение нравов пронизали насквозь все общество до крестьянского сословия. Самым ярким выразителем той лихорадки, которую породило ядовитое золото тропиков, служит безумная тюльпаномания, царившая в 1634–1640 годах. За один-единственный экземпляр этих, лишенных аромата, пышных цветов Востока платили в то время до 13 000 гульденов-.

В основе такого увлечения лежали тщеславие и спекуляция, охватившие в то время все общественные круги. И в торговле, и в промышленности всякий искал спасения в монополии, а это принесло громадный вред дальнейшему свободному развитию и торговли, и промышленности».