Разбойник Кадрус - Эрнест Ролле Страница 47

Кадруса и его помощника посадили в тюрьму. Строжайшие охранные меры доказывали, какое значение власти придавали их аресту. Если бы послушали Фуше, то их бы следовало просто пристрелить. Савари, ни в чем другом с Фуше не соглашавшийся, теперь разделял его мнение, но Наполеон раздраженно бросил:

— Зачем вы суетесь? Вы не смогли схватить этих людей, предоставьте же действовать тем, кому повезло больше вас.

Савари и Фуше ушли расстроенные. После суровых слов императора их ненависть к Кадрусу и Фоконьяку усилилась. Выходя из дворца, Фуше откровенно сказал своему сопернику:

— Генерал, на пару слов.

— Говорите, ваша светлость.

— Не сделаться ли нам союзниками в деле Кадруса, вместо того чтобы соперничать?

— Я сам об этом подумал.

Договор был заключен. Они хотели избавиться от обоих вожаков.

Между тем Жорж и Фоконьяк сидели в тюрьме Форс. Два жандарма стояли у дверей их камер, находившихся в разных концах здания.

Все жаждали увидеть знаменитых разбойников, но их держали в одиночном заключении. Все знали о печальной участи, ожидавшей вожаков «кротов», те сами не могли этого не знать, но, несмотря на это, были так веселы, что по всему коридору раздавалось пение Жоржа и Фоконьяка.

Между тем началось следствие, но продвинулось оно мало. Конечно, судебный следователь знал, что держит в руках Кадруса и его помощника. Но кто же помощник? И кто Кадрус? Он велел вызывать к себе каждого по отдельности. Когда допрашивал младшего, — того, кого считали главарем, — он действительно называл себя Кадрусом. Когда допрашивал другого арестанта, тот, в свою очередь, говорил, что он и есть настоящий Кадрус.

— Вы это знаете, — говорил он. — Я не могу опровергнуть очевидное. Я был в тюрьме раньше этого молодого человека. Шайка, наделавшая столько дел, сложилась до его появления. Я не отрицаю, что Жорж также был в ней, но как помощник, а не как вожак. Я настоящий Кадрус.

Судебный следователь не знал, как ему распутать этот узел. Если бы он понимал пение обоих «кротов», он догадался бы: оба пленника таким образом переговаривались каждый день. Наконец судьи придумали вот что. Кадруса и Фоконьяка по отдельности заставили пройти по двору тюрьмы Форс, выпустив туда всех арестантов. Надеялись, что что-то в поведении заключенных наведет на след.

Громкие крики встретили Жоржа, словно короля, появившегося среди придворных.

— Да здравствует Кадрус! — кричали со всех сторон и бросили Жоржу букет.

— Наконец-то! — с облегчением сказал судебный следователь, из окна наблюдавший эту сцену. — Теперь сомнений нет. Младший из арестантов — ужасный главарь «кротов».

Но не менее восторженные крики встретили и появление Фоконьяка.

— Да здравствует вожак! Да здравствует Кадрус!

Ему тоже бросили букет. Дело в том, что никто из заключенных Форса не знал главаря «кротов» в лицо. Судебный следователь пришел в бешенство и на следующий день решил устроить обоим очную ставку в надежде, что они как-то выдадут себя.

Между тем Жоржа и Фоконьяка отправили по своим камерам. Первый спокойный и равнодушный, словно находился еще в своих комнатах в Фонтенбло, осторожно поставил подаренный ему букет в кружку с водой.

Фоконьяк же сразу приступил к делу. Никто не вообразил бы, что в нем проснулась страсть к ботанике. С азартом страстного натуралиста он осматривал каждый цветок, считал лепестки, щупал листья. Потом перешел к стеблям, ощупал их, согнул, потом разорвал на мелкие куски. Вдруг он издал крик радости. Чутьем закоренелого преступника он догадывался, что в букете что-то спрятано. Что? В одном из стеблей он нашел миниатюрную пилку. Он тотчас затянул обычную песню. Жорж прислушался и все понял. Осмотрев свой букет, он вынул точно такую же пилку.

Оба «крота» с нетерпением ждали последнего обхода тюремщика, потом начали подпиливать замки у своих цепей. Они сделали это так искусно, что самый зоркий глаз ничего бы не заметил. Довольные, они спокойно заснули. На другое утро их разбудил тюремщик, чтобы отвезти к судебному следователю. В повозке с конвоем из четырех жандармов обоих «кротов» доставили к нему в кабинет.

Судебный следователь сидел за столом, заваленном бумагами. Напротив него расположился секретарь. Арестанты стояли у стола. Оставили только двух жандармов.

Судебный следователь напрасно всматривался в лица «кротов». Ни малейшее движение, ни малейший знак ничего ему не говорили. В этих железных людях он заметил только удовольствие видеть друг друга. Напрасно он задавал вопросы один каверзнее другого. Каждый из арестантов по-прежнему утверждал, что он Кадрус. Кроме этого ответа, оба хранили упорное молчание. Следователь начал терять терпение, когда в кабинет вошел рассыльный.

— Эти бумаги вам приказал отдать тюремный смотритель, — сказал он.

При звуке этого голоса Кадрус и Фоконьяк не могли не вздрогнуть. Следователь углубился в чтение и не заметил, как арестанты и мнимый рассыльный переглянулись.

Вдруг в воздухе засвистели кандалы Кадруса и его помощника и, опустившись на головы несчастных жандармов, сразу же убили их, а мнимый рассыльный, как обезьяна, бросился на судебного следователя, связал его и засунул ему в рот кляп. Секретарь счел за лучшее лишиться чувств. Однако его также связали. Когда все было кончено, Кадрус и Фоконьяк с волнением пожали руку мнимому рассыльному.