Остров затерянных душ - Джоан Друэтт Страница 46

Однако первоочередной заботой всегда оставалась переделка лодки. Масгрейв сильно недооценил объем работ, которые предстояло произвести. «Хотя она и маленькая, но труда в нее нужно вложить очень много, – записал он 16 апреля. – В ней около 180 заклепочных болтов, а будет, после завершения перестройки, порядка 700 гвоздей и стержней. Райналю приходится все это делать из коротких болтов всех видов и размеров, кофель-нагелей и т. п., сваренных вместе и вытянутых».

Согласно описанию самого Райналя, то были не простые гвозди – длиною в три дюйма, они имели квадратное сечение у шляпки с очень острым концом. Такая форма должна была предотвратить раскалывание с большим трудом добытой древесины. Задача состояла в том, чтобы делать по пятьдесят гвоздей ежедневно, и никто не мог отправиться спать, пока норма не была выполнена, так что горн они гасили иногда и за полночь.

Невзирая на их усердие, работа продвигалась мучительно медленно. Только к началу мая, с завершением шестнадцатого месяца их пребывания на Оклендских островах, они изготовили достаточное количество гвоздей и стержней, чтобы приступить к наращиванию бортов. Было ли им по силам превратить утлую лодку в настолько надежное судно, чтобы совершить плавание в 285 миль в бушующих между островом Окленд и Новой Зеландией водах или нет, никто сказать наперед не мог, но все они были совершенно уверены, что больше надеяться им не на что.

В двадцати милях севернее развернулись события, доказывающие, что они ошибались, но им оттого было не легче.

На Кроличьем острове, что рядом с бухтой Порт-Росс на северной оконечности острова Окленд, добыча пищи стала по-настоящему трудной. Гнездовья морских птиц на скальных террасах опустели, морские львы исчезли, а кролики стали еще более дикими, чем прежде. Чтобы найти что-нибудь съестное, Холдингу и его товарищам по несчастью приходилось садиться в их самодельную лодку и отравляться на сбор моллюсков.

Несмотря на изменчивую погоду, Холдингу эти походы нравились, потому что маленький Кроличий остров уже стал для него тюрьмой. Он по-прежнему получал огромное удовольствие, наблюдая за дикой природой. В одну из таких вылазок он заметил морских львов на одном из окрестных островков – их присутствие выдали чайки, с криками летая над ними стаей. Подведя лодку ближе, Холдинг с изумлением понял, что чайки специально дразнили морских львов: они клевали и били их крыльями по головам, чтобы в ответ на это раздраженные животные срыгивали содержимое своих желудков, обеспечивая, таким образом, своих мучителей пропитанием.

Помимо интересного наблюдения за поведением птиц, устраивавших себе пиршество за счет тюленей, Холдинг получил возможность пополнить запас продовольствия. Забив двух тюленей и загрузив лодку доверху мясом и шкурами, он решил, что было бы недурно перенести лагерь на этот значительно более благоприятный остров. Посовещавшись с остальными, одобрившими эту идею, Холдинг направился к кустарнику, частично покрывавшему Кроличий остров, и принялся рубить ветки для строительства шалаша. Чтобы построить на островке хоть какое-то жилище, туда нужно было завезти строительный материал, так как на нем отсутствовала всякая древесная растительность.

Некоторое время работа шла без осложнений, за исключением досадной перебранки, когда Смит случайно поджег их земляной дом. А потом рубка кустарника и все планы по переселению на другой остров были неожиданно и навсегда прерваны.

Было 22 мая 1865 года – прошло двенадцать месяцев и десять дней после крушения «Инверколда». Холдинг сломал рукоять своего тесла и возвращался к их земляному дому, чтобы его заменить. По пути он услышал такие вопли, что ринулся со всех ног, решив, что опять горит дом.

Однако увидел другое: капитан Далгарно прыгал на берегу, размахивая руками, как безумец, и кричал, повторяя вновь и вновь:

– Корабль! Корабль! Корабль! Корабль!

Когда Холдинг выбежал на берег, с другой стороны торопливо подоспел Эндрю Смит с вопросом:

– Что такое?

– Что вы делаете? – вскинулся на них капитан. – Где вы были? Я полчаса уже кричу!

Им не сразу удалось привести Далгарно в нормальное состояние, и тогда они узнали, что он увидел корабль с полным парусным вооружением, следующий на юго-восток. Под зарифленными топселями он прошел через устье пролива, который они пересекали, добираясь до островка с тюленями.

Но где же он теперь? Капитан их уверил, что вскоре, когда корабль обойдет мыс, они снова увидят его. Холдинг вспоминает, что это ожидание показалось им вечностью, но в конце концов корабль снова появился, как и предсказал Далгарно. В дикой спешке они подняли на длинном шесте синюю рубаху в качестве флага и разожгли костер, бросая в огонь зеленые ветки и посылая в воздух клубы дыма.

Нервно дрожа от неопределенности, они ждали. Неужели корабль пройдет мимо, не заметив их сигналов? К их ужасу, к этому все и шло, но вдруг Смит воскликнул, что услышал звук ружейного выстрела, и затем они увидели, как с корабля спустили шлюпку, прежде чем тот проследовал далее к Порт-Россу. В молчании они глядели, как она приближается.

Как только лодка подошла к берегу, капитан Далгарно резко обернулся к Холдингу и приказал держать рот на замке.

– Не вздумай с ними говорить, – сказал он. – Говорить буду я.

Холдинг не стал возражать. Как он позже писал об этом, он был настолько переполнен чувствами, что ему было не до слов. Впрочем, когда лодка уткнулась в берег, оказалось, что ее экипаж все равно почти не говорит по-английски. Кое-как объясняясь друг с другом, они узнали, что это испанский корабль «Юлиан», хотя Далгарно, позже описывая эти события, назвал его бригом (двухмачтовым судном), а Холдинг указал, что он шел под португальским флагом. Корабль шел из Китая в Кальяо с китайскими рабочими.

«От эпидемии, свирепствующей на борту, погибло огромное множество китайцев», – пишет Смит, но они испытывали такую радость ввиду скорого спасения, что это их совершенно не беспокоило.

Далгарно в своем рассказе не упоминает шлюпку с «Юлиана», а говорит, что он со своими подчиненными отправился за кораблем в Порт-Росс: «Мы спустили на воду нашу пирогу, которую перед тем вытащили на берег, и, схватив весла, стали что есть сил грести в его направлении. Нас заметили на корабле, – продолжает он. – Необычный вид нашего плавсредства привлек внимание матросов, которые стали нас пристально разглядывать, собравшись на полубаке. Офицеры в кормовой части тоже рассматривали нас через подзорную трубу».

Через считаные минуты, в соответствии с его версией событий, трое отшельников уже стояли на палубе корабля, где их поприветствовал капитан. «Он стал расспрашивать о причинах, что привели нас к столь бедственному положению. Мы поведали ему нашу историю». Далее он повествует о том, что трагический рассказ вызвал много сочувствия (у тех, кто в состоянии был его понять) и «с тех пор к нам все относились с теплотой и симпатией».

Весь этот рассказ не более чем фантазия. Действительность, как ее описывают и Холдинг, и Смит, была далеко не столь безоблачной. Смит подтверждает свидетельство Холдинга о том, что корабль, спустив шлюпку, продолжил путь в поисках места для стоянки на якоре. «Подойдя близко к острову, они послали шлюпку к берегу», – пишет он.