Таинственный остров - Жюль Верн Страница 46

– Хлеб, – ответил Сайрес Смит.

– Ну да, хлеб, торты, пирожные! – подхватил Пенкроф. – Хлебом из этого зерна не подавишься.

Герберт не придал особого значения своей находке и хотел было выбросить зерно, но Сайрес Смит взял его и, убедившись, что оно в хорошем состоянии, сказал, пристально смотря на Пенкрофа:

– Знаете ли вы, сколько колосьев может дать одно зерно хлеба?

– Один, разумеется, – удивленно ответил Пенкроф.

– Нет, Пенкроф, несколько. А сколько в каждом колосе зерен?

– Право, не знаю.

– В среднем, восемьдесят. Значит, если мы посеем это зерно, то можем получить при первом урожае восемьсот зерен, при втором – шестьдесят четыре тысячи, при третьем – пятьсот двенадцать миллионов и при четвертом – более четырех миллиардов зерен. Вот какова пропорция.

Товарищи инженера слушали его, не произнося ни слова. Эти цифры повергли их в изумление.

– Да, друзья мои, – продолжал инженер, – такова геометрическая прогрессия плодородия природы. Но что значит размножение, хлебного зерна, колос которого приносит всего восемьсот зерен, в сравнении с семечком мака, приносящим тридцать две тысячи семян, или табачным семечком, превращающимся в триста шестьдесят тысяч зерен! Если бы ничто не уничтожало этих растений и не препятствовало их размножению, они бы в несколько лет заполнили всю Землю.

Но инженер еще не закончил свой допрос.

– Знаете ли вы, Пенкроф, – спросил он, – сколько четвериков составляют эти четыреста миллиардов зерен?

– Нет, не знаю, – отвечал моряк. Но зато я знаю, что я осел.

– Больше трех миллионов четвериков, считая по сто тридцать тысяч зерен на четверик.

– Три миллиона! – вскричал Пенкроф.

– Три миллиона.

– В четыре года?

– В четыре, а может быть, и в два, если, как я надеюсь, нам удастся в этих широтах собрать по два урожая в год.

На это Пенкроф мог ответить только громким «ура».

– Вот видишь, Герберт, – продолжал инженер, – твоя находка имеет для нас очень важное значение. Все, решительно все, друзья мои, может быть нам полезно в теперешних условиях. Прошу вас, не забывайте этого.

– Нет, не забудем, мистер Сайрес, – ответил Пенкроф. – Если я где-нибудь найду табачное семечко, которое принесет триста шестьдесят тысяч семян, то будьте спокойны, я уж его не выброшу… И знаете, что нам остается делать?

– Посеять это зерно, – сказал Герберт.

– Да, и притом с величайшей осторожностью, – добавил Гедеон Спилет. – Ведь от него зависит все наше будущее.

– А вдруг оно не вырастет? – воскликнул Пенкроф.

– Вырастет! – сказал Сайрес Смит.

Было 20 июня, то есть самое подходящее время для посева единственного драгоценного зернышка/ Сначала его хотели посадить в горшок, но, подумав, реши то положиться на природу и доверить его земле. Это было сделано в тот же день. Понятно, что были приняты все меры, чтобы посев был удачен.

Погода слегка прояснилась, и колонисты поднялись на крышу Гранитного Дворца. Они выбрали на плато местечко, укрытое от ветра и доступное лучам солнца, расчистили его, тщательно выпололи и даже разрыли почву, чтобы удалить насекомых и червей. Затем насыпали слой земли с небольшой примесью извести, окружили «поле» изгородью и наконец опустили в землю драгоценное зернышко.

Можно было подумать, что колонисты закладывают первый камень нового здания. Пенкрофу вспомнился день, когда он с такими предосторожностями зажигал свою единственную спичку. Но сейчас дело было важнее. Ведь островитянам тем или иным способом все равно удалось бы добыть огонь, но никакие человеческие силы не могли бы создать снова это хлебное зерно, если бы оно, на беду, погибло.