Агент полковника Артамонова - Борис Яроцкий Страница 45

Удивительное дело, капитан Джангир вроде не дал согласия работать на противника, но его задело, что его сослуживцы уже давно зарабатывают себе на старость, а он об этом узнает только сейчас.

Константин Фаврикодоров пообещал при следующей встрече вручить капитану золотые часы с условием, что он дополнит сведения, которые сообщил прошлый раз в лавке.

И он дополнил. Для русских войск, если это было достоверно, сведения представляли большую ценность.

О чем же сообщил капитан Джангир?

Сообщил о том, что главнокомандующий Абдул-Керим в Рущуке долго задерживаться не стал. Проследовал дальше — в Силистрию. Там, по данным турецкой разведки, русские войска будут переправляться между Каларашем и Журжево, а это значит — будут наступать в так называемый четырехугольник крепостей. Русские могут отрезать самые мощные придунайские крепости — Рущук и Силисгрию — от основных войск европейской Турции.

Капитан Джангир, в этот раз тщательно выбритый, с нафабренными усами и подстриженной бородкой, в новом френче чуть ли не до колен, на френче медаль за усмирение Сербии, — выглядел женихом. Как потом оказалось, он действительно задумал жениться на француженке, и та вроде бы согласилась быть его второй женой. Первая жена Джангира проживала в столице, имела собственный дом с магазином европейской одежды и пароход — подарок родителя. Родитель нуждался в прочных родственных связях с Францией, подобрал зятю француженку из торговой семьи и прислал в Рущук — на смотрины.

Джангир «смотрел» ее в гостинице уже пятые сутки, но не забывал и бизнес.

— Кроме Абдул-Керима, что вы еще можете сообщить? — спросил покупатель.

— А этих сведений разве мало, чтобы получить золотые часы?

— Мало, — сказал покупатель. — У меня тоже есть хозяин, и каждому сообщению он цену знает. Вам же нужны деньги, много денег. Не так ли?

— От вас не скрываю, да, я — женюсь.

— А что же вы молчите, что в Рущук прибывают арабы?

Не позже как вчера в присутствии Николы, зашедшего в комнату дежурного по станции, диспетчер принимал телефонограмму из Варны: на разгрузке транспорт из Александрии, в Рущук направляются арабы для усиления гарнизона.

— Один табор, — подтвердил капитан.

— Имейте в виду, за эти сведения я вам не заплачу. Мне их уже передал ваш сослуживец.

— Проклятье! — выругался капитан. — Везде он первый.

— Вы должны помнить, что сведения — товар скоропортящийся. Чем быстрей вы их продадите надежному покупателю, тем больше заработаете.

— Я вас понял, — кивнул капитан черной, как грачиное крыло, бородкой. — Запоминайте. Али-паша, который отправился в Черногорию, покупал для своей армии лошадей в количестве десяти тысяч. Он оставил крепость фактически без кавалерии.

— А как обстоят дела с продовольствием?

— В крепости запасы на три месяца, — сказал капитан. — А сухарями мы обеспечены на полгода. Часть этого запаса уже передаем в Плевну.

— Но Плевна не на берегу Дуная.

— Мы туда заманим русских, — признался капитан. — Они там застрянут до зимы, а зимой — какая война? Русские вернутся в Россию. Не первый раз.

Унтер-офицеру русской армии Константину Фаврикодорову пришлось расстаться с золотыми часами, но взамен клятвенно («Клянусь Аллахом») получить заверение, что капитан готов при первой же возможности делиться секретами с русским лазутчиком.

С помощью Николы и его старшего сына Александра удалось уточнить некоторые цифры, в частности о количестве пороха, привезенного из Салоник, о числе арабов, ожидаемых для отправки в Рущук, о количестве таборов низама, зейбеков, башибузуков и черкесов в низовьях Дуная.

С этими сведениями нужно было торопиться. Вот-вот начнется переправа.

Константин прикинул: если он будет возвращаться в штаб кружным путем, то есть через Сербию, сведения безнадежно устареют. Не кто иной как его вожатый, полковник Артамонов, не однажды подчеркивал, инструктируя лазутчиков, отправляемых в тыл неприятеля: «Разведсведения — товар скоропортящийся, это вы втолковывайте своим источникам информации, особенно тем, кто работает за деньги».

Тем же, кто работает бескорыстно, в интересах отечества, эти напоминания, может быть, даже ни к чему. Эти агенты часто сами ищут возможность, как добытые сведения быстрее передать по назначению.

Поздним июньским вечером, когда над Рущуком небо разрывали голубые молнии и по сухой дороге ветер гнал тучи пыли, старший сын друга Николы вывел Константина за город. За кладбищенской оградой они простились.

На рассвете Фаврикодоров был уже в Мечне. Дом агента по кличке Агач, (его к работе готовил Савелий Чикутин) Константин нашел довольно скоро по четким приметам: ставни выкрашены в желтый цвет. На всей улице он один такой — дом с желтыми ставнями, на среднем окне одной ставни не хватает.

Услышав пароль и получив отзыв, агент — это был пятнадцатилетний подросток с серьезными недетскими глазами — повел гостя на веранду, где в клетке скучали два голубя, их привезли прошлой ночью с того берега.

— Депеша готова?

— Через полчаса будет, — ответил гость. Депеша была у него в голове.

В Рущуке он не рискнул изложить ее на бумаге: мало ли кто встретится на дороге?

— Вот-вот взойдет солнце, — высказал тревогу юный агент. — У нас, как и в Никополе, на почтарей охотятся черкесы. Стрелки они отменные.

Этого гостю объяснять было не нужно: стрелков-черкесов он видел в Никополе. До сих пор у него болью отдавалось впечатление от подстреленного голубя.

Через полчаса депеша была готова, и в деревянной капсуле, привязанной к белокрылой птице, улетала на левый берег.

Не долетела она до берега, как ее нагнал солнечный луч. Выстрела вдогонку не последовало.

«Теперь можно и в обход», — подумал Константин.

Спустя неделю, обойдя сторожевые посты неприятеля, Константин с неразлучным ящиком за спиной перебрался в Сербию. На берегу Дуная в условленном месте он привязал на вербовый сук белую косынку.

Ночью одноглазый контрабандист перевез знакомого лазутчика в Валахию. Здесь Константин вернул старику ящик с рыболовными принадлежностями, поблагодарил за содействие. Достал было кошелек с деньгами.

— Надеюсь, ящик тебе еще пригодится, — сказал старик. — А рассчитаемся мы после победы.

— Долг платежом красен, говорят русские, — напомнил Константин.

В Калафате его поджидал с подводой Адам Борташевич. Тут же, на берегу, Адам заплатил старому контрабандисту за перевоз. Тот было отказался принять деньги, но солдат заверил, что это приказ русского начальника.

То была сущая правда: за услугу полагалось вознаграждение.

По дороге в Зимницу отдохнувшие лошади, запряженные в армейскую подводу, бежали резво.