Мятежный лорд - Виктория Балашова Страница 45

Кефалония, октябрь 1823 года

О выздоровлении Ады по-прежнему ничего не было известно, но так или иначе, а события в Греции немного отвлекали Байрона. Неожиданно, в начале октября, поутру, обитатели дома почувствовали, как у них под ногами заходил ходуном пол.

– Сэр, мне кажется или происходит нечто странное? – Пьетро осторожно заглянул в комнату Байрона, а вслед за ним возник на пороге и Бруно.

– Землетрясение, – спокойно ответил Джордж. Он сидел нога на ногу, безмятежно созерцая вид за окном. – В этих местах явление нечастое, но время от времени случающееся, – он поправил съехавшие чуть в сторону бумаги и откинулся на спинку кресла.

– С домом ничего не случится? – спросил обеспокоенный Пьетро.

– Думаю, ничего. Впрочем, одному Богу известно, что случится дальше. Но чутье мне подсказывает: природа учинит нам легкое неудобство и не больше. Ко мне хотел сегодня прийти доктор Джеймс Кеннеди. Вы помните его, Пьетро?

– Да, он заходил к вам на «Геркулес». Пытался вести беседы о Боге, вере и прочих ненужностях.

– Как верно вы подметили. В нынешних условиях это действительно ненужности, – улыбнулся Байрон. – Кеннеди служит тут всего год, врачом в гарнизоне. Говорят, обратил в веру нескольких человек. Между прочим, якобы имеет прелестную жену, которая способствует обращению в веру даже успешнее, чем он сам. Посмотрим, доберется ли милейший доктор до нас или землетрясение не позволит ему пуститься в опасный путь. Кеннеди – мой соотечественник, тоже шотландец. Я должен быть с ним в любом случае учтив, не так ли?

До Метаксаты в тот день доктор все же не доехал. А толчки продолжались, и к ночи стали еще сильнее. Поздно вечером Байрон, Гамба, Бруно и слуги оказались на улице возле дома.

– Как вы меня опередили? – воскликнул Джордж, покинувший дом последним. – Я никого не видел на лестнице. Вы прыгали с балкона? Или летели по воздуху? – он рассмеялся. – Думал, я сбегаю с корабля первым!

Постояв некоторое время на улице, Байрон продолжил шутить:

– Хорошо, что в доме нет женщин. Представьте, как бы мы сейчас действовали! Спасали бы прекрасных дам, падающих в самый неподходящий момент в обморок. Со второго этажа нести даму по шатающейся лестнице без перил!

Когда прошло еще немного времени, Джордж предложил вернуться в дом.

– Лично я пойду спать. Конечно, не исключено, что наше жилище развалится, но из-за этого я не собираюсь всю ночь простоять на ногах. Да и холодно уже, господа! – и он бодрым шагом направился к лестнице. Ловко удерживая равновесие, Байрон быстро взобрался наверх и скрылся в своей комнате.

Остальные последовали его примеру, а утром весело рассказывали, как спокойно пережили землетрясение, способное разрушить их дом. Прибывший из Аргостолиона доктор Кеннеди не преминул поделиться с Байроном своими размышлениями по поводу случившегося природного явления:

– Это Божье знамение! И следует задуматься о том, какой смысл оно в себе несет. Со мной никто из англичан не согласен, а я успел им сегодня с утра сказать о своих мыслях. Знамение нехорошее, и стоит подумать, к чему оно случилось. На Кефалонии разрушено несколько домов, в том числе и в Аргостолионе. Среди греков произошла паника. Их положение, и без того плачевное, еще больше осложнилось.

– На что же указывает Господь? – насмешливо поинтересовался Джордж. – Грекам не следует бороться за свободу? Они поступают неверно?

– Не в моих силах судить, но Господь точно хочет нас на этой земле покарать.

– Хорошо, дорогой доктор. Мы ночь пережили. Наш хлипкий домишко не рухнул, сия чаша нас миновала. Полагаю, нас не касается это предупреждение Господне. Как, кстати, пережили это явление солдаты гарнизона? Все ли живы и здоровы? – Байрон вежливо улыбнулся.

– О, да! Сегодня рано утром все были на плацу и старались маршировать, как обычно. Их немного покачивало, будто они пьяны или находятся на корабле во время бури, а в остальном держались молодцом! – гордо сказал Кеннеди, словно в том была его собственная заслуга.

Землетрясение продолжалось и в этот день, и на следующий. Еще несколько домов практически раскололо пополам, как трескается от удара молнии старое дерево. На смену землетрясению пришел сильный шторм. Волны выше человеческого роста бились о берег, обрушивая на него всю свою мощь. Корабли в гавань не заходили: слишком велика была опасность пойти ко дну. Громко кричали чайки, пролетая низко над землей, а вода в море из лазурной превратилась в темно-синюю, почти черную. Белевшие на горизонте паруса исчезли, и даже горы, казалось, почернели и перестали отражаться в воде. Небо покрылось тучами, дул сильный ветер.

Прогулки верхом пришлось временно прекратить, но Байрон постоянно выходил из дома прогуляться, утверждая, что такая погода ему нравится больше, чем стоявшая доселе жара. Он подолгу стоял на холме, глядя на волны, не обращая внимания на ветер, который раздувал полы плаща и смешно взъерошивал волосы.