Слон императора - Тим Северин Страница 45

– Что это за лев с человеческим лицом? – спросил сын Вульфарда однажды жарким днем. Наши лодки проплывали мимо невысоких каменистых обрывов, сквозь которые река испокон веку проложила себе путь. Обрывы были сплошь изрыты норками ласточек-береговушек: эти коричневые с белым птички прямо тучей носились над нашими головами, то и дело забираясь в свои гнезда и выпархивая оттуда.

– Он называется мантикора, – ответил я, пробежав глазами пояснение.

– У него большие зубы, значит, он хищник, – заметил Вало.

У нарисованной твари была голова человека, приставленная к львиному телу. Художник изобразил человеческое лицо с косматой бородой и широко открытым ртом, откуда торчали острые клыки. Широко раскрытые глаза зверя были раскрашены холодным голубым цветом, а все тело – кроваво-красным.

Я прочитал вслух:

– «Мантикора имеет три ряда зубов и питается человеческим мясом. Она очень проворна и может далеко прыгать. Никто не может убежать от нее. Голос же ее подобен мелодичному свисту».

Вало был глубоко заинтригован:

– Хорошо бы посмотреть на этого удивительного зверя, даже если он опасен.

– Но к нему нельзя походить близко, – предупредил я его. – Судя по всему, мантикора может метать ядовитые шипы из кончика хвоста.

Мой собеседник уловил в моем голосе скептическую нотку:

– В книге наверняка написана правда.

– Но проверить это мы не сможем. В книге сказано, что мантикоры живут в Индии, а мы едем только в Багдад.

Мои слова определенно разочаровали Вало. Но хотя его познания в географии были более чем скромны, он все же обладал простой прямолинейной практичностью.

– Мы и так можем проверить правдивость книги. Прочитать, что написано о тех животных, которых мы знаем, и посмотреть, правду ли о них там говорят, – предложил он мне.

Я принялся листать страницы, пока Вало не указал на картинку с изображением доброго десятка больших птиц, сбившихся в кучку. У них были длинные шеи, острые клювы и длинные тонкие ноги. Ближайшая из птиц стояла на одной ноге, а в длинных пальцах второй держала нечто вроде поднятого с земли круглого камня.

– Журавли! – воскликнул сын егеря. – Они целыми стаями весной пролетают высоко в небе над моим лесом, но никогда не останавливаются. Наверняка летят к своему летнему жилью в незнакомые мне края. А осенью я вижу, как они летят обратно. Возвращаются по тому же самому пути.

– «На латыни они именуются «Grus», – прочитал я. – Странствуют они очень далеко и летят столь высоко, что вожак их видеть способен те земли, кои влекут их».

Вало одобрительно кивнул.

– «Уставши, вожак меняется местами с другим журавлем из своей стаи. На лету держатся некоторые из них в конце строя, дабы выкрикивать команды и не давать стае разделяться», – продолжил я чтение.

– Я слышал, как они перекликаются друг с дружкой в небе. У них голоса как охотничий рожок, – радостно заявил мой помощник. – Видишь, в книге написана правда!

– А как насчет того журавля, который изображен посреди картинки? – осведомился я. – Того, который держит что-то в когтях? В книге сказано, что, когда журавли опускаются на ночлег, они выставляют часового. Пока остальные спят, он бодрствует и в это время держит в лапе камень. Если он засыпает, то камень падает и будит его.

Вало ненадолго задумался:

– Об этом я ничего не знаю. Но почему бы и нет? Давай проверим других животных. Тут есть вепрь?

Я быстро отыскал нужную картинку. На ней было тщательно изображено большое, похожее на свинью животное с загнутым винтом хвостиком, раздвоенными копытами и опасными на вид клыками. Художнику удалось даже передать грозную стремительность, с какой нарисованный зверь мчался по странице. Даже его цвет – черный с сероватым отливом – был точен.

– «Латинское наименование «Aper» дано ему за свирепость, – стал я читать. – Вепрь сильно ярится во время гона. Перед тем как драться между собою, они трутся боками о кору деревьев, дабы шкура крепче стала».

– Я видел, что вепри вели себя именно так, – подтвердил Вало. – В лесу часто можно увидеть места, где кора стерта до древесины. И еще они перед боем точат свои клыки – острят их о деревья!

– Об этом в книге тоже сказано, – подтвердил я. – Там еще говорится, что для того, чтобы чистить десны и укреплять зубы, вепри едят траву под названием душица.

– Об этом я не знаю, – признался Вало, глядя мне через плечо, пока я листал книгу в поисках других знакомых ему животных.

Как нарочно, на следующей странице была нарисована большая змея. С первого взгляда я решил, что передо мной та самая змея, изображение которой Аврам обещал показать мне в Риме. Но мужчина на картинке никак не мог быть Адамом, так как был полностью одет и рядом не было ни Евы, ни яблони, а домом змее служила нора в почти совсем голом холме, нисколько не похожем на благословенный сад Эдема. Тело змеи сужалось к острому хвосту, и, как ни странно, она обвилась вокруг самой себя и касалась хвостом собственного уха. Художник пририсовал змее лицо, и животное корчило явно недовольную гримасу.

– Человек успокаивает змею, – заявил Вало, едва успев бросить взгляд на страницу.

Я в отличие от него не сразу понял, что он имел в виду. Неподалеку от змеи был изображен человек, игравший на струнном инструменте. Я узнал виолу вроде тех, на которых играли музыканты, развлекавшие гостей на королевских пирах.

– «Аспид, или випера, – прочитал я, – убивает ядовитым укусом. Рассказывают, что, услышав зачаровывающую мелодию заклинателя, которая выманивает его из норы, аспид прикладывает одно ухо к земле, закрывая другое кончиком хвоста. Таким образом, не слыша магических звуков, он не поддается заклинателю».

Я умолк и снова посмотрел на картинку:

– Это уж точно басня. Змеи не слушают музыку.

Вало неодобрительно посмотрел на меня:

– Белые медведи слушают. Почему бы не слушать и змеям?

Тогда я вернулся к книге:

– Здесь также написано, что аспиды бывают разные и не все они опасны. Укусы одних причиняют смерть, порождая невыносимую жажду, а есть такие – их называют престеры, – которые нападают с открытой пастью. «Любой, кого поразит это существо, раздувается до чрезмерной величины, раздавливается своей полнотой, и за этим следует разложение». Укусы третьих погружают жертвы в глубокий сон, от которого они уже не просыпаются. Этих называют гипналисами, и как раз такая змея убила Клеопатру, царицу Египта, спася ее тем самым от еще более страшных бед.

– Мы едем в Египет! – восторженно выдохнул Вало. – Разве не чудесно будет отыскать гипналиса? Я поиграл бы на дудке и выманил его из норы.

От яркого и жаркого солнечного света у меня разболелась голова. Я закрыл бестиарий и завернул его в холстину. Что мне стоило тогда прислушаться к словам помощника? Поступи я так, наше путешествие могло бы обернуться по-другому…