Веспасиан. Трибун Рима - Роберт Фаббри Страница 44

– Еще один мерзавец, пекущийся только о своей шкуре, – ответил Магн. – Впрочем, разве мы не все такие? Мне он известен как Макрон.

– Невий Суторий Макрон, – медленно проговорил сенатор. – Так-так…

– Ты его знаешь, дядя? – удивился Веспасиан.

– Да, знаю. Он числился среди моих клиентов, пока не стало очевидно, что я не в силах помочь достичь ему того, что его манило.

– И о чем речь?

– А как ты думаешь? Добиться перевода в преторианскую гвардию, конечно. Теперь он этого достиг.

– Ну, похоже, этот Макрон не продвинется далеко, раз настолько глуп, что бегает по ночи за Магном, вместо того, чтобы прямиком направиться к Антонии, – презрительно бросил Веспасиан.

– Нет-нет, глупость тут ни при чем. Он будет клятвенно заверять Сеяна, что находился достаточно близко и не видел никого, входящего в дом Антонии. Поэтому-де и гнался за убегающими.

– Но с какой стати ему так поступать? – удивился Сабин.

– С такой, что ему не с руки было ловить девицу, столь полезную для Сеяна. Он счастлив держать префекта в неведении по части зреющих против него заговоров.

– Это почему?

– Разве не очевидно? Макрон не намерен укреплять позиции Сеяна. Он сам имеет виды на должность префекта претория. – Гай хмыкнул. – Сеяну стоит смотреть в оба, у него в доме завелась крыса. И руководствуясь правилом «враг моего врага – мой друг», мы можем использовать эту крысу против нашего неприятеля.

За два часа до исхода дня Веспасиан был готов к отъезду. Он впервые надел облачение военного трибуна, и когда молодой человек вошел в атрий в алом, развевающемся за спиной плаще, в его походке появилась какая-то особенная стать. Повторяющий рельеф мускулов бронзовый панцирь давил на плечи, а защитная юбка из кожаных ремней с нашитыми полосками из полированной стали била при ходьбе по бедрам, прикрытым белой шерстяной туникой. Сияющие бронзовые поножи, защищающие ногу ниже колена, слегка натирали, но юноша не сомневался, что со временем перестанет замечать их. Держа увенчанный плюмажем из белого конского хвоста шлем под мышкой левой руки, Веспасиан покрасовался перед Гаем.

– Ну, дядя, как я выгляжу?

– Наверное, так же, как и чувствуешь себя – настоящим мужчиной. Только не зазнавайся. И меч спрячь – в городе его носить запрещено.

– Ах, да. Совсем забыл.

Слегка огорченный, юноша отцепил висевший на правом бедре короткий, двухфутовый гладий и сунул его в седельную суму, стоявшую у двери рядом с его небольшим ранцем.

– Я подрядил Магна и двоих его приятелей проводить тебя до Генуи, – сказал сенатор. И вскинул руку, отметая еще не высказанные возражения Веспасиана. – Не глупи, тебе нужен эскорт. А ты что, собирался проделать две сотни миль по Аврелиевой дороге в одиночку?

– В мои намерения входит пожить четыре-пять дней в поместье у бабушки в Козе. В Генуе меня ждут не раньше февральских календ.

– Ну вот и отлично! Значит, ты хотя бы несколько ночей проведешь в безопасности. Дорогой мальчик, в наши планы не входит подвергать твою жизнь опасности еще прежде, чем ты покинешь Италию. Кроме того, твоей бабушке доставит удовольствие познакомиться с Магном.

При этой мысли Веспасиан поморщился, но Гай был непреклонен.

– Ни слова больше, Магн скоро будет здесь. И еще, раз твоего отца здесь нет, вот тебе деньги на дорогу. – Сенатор вручил юноше небольшой кожаный кошелек. – Не используй полученные от Калигулы золотые в уплату за гостиницу – привлечешь к себе нежелательное внимание.

– Спасибо, дядя.

Раздался громкий стук. Древний привратник отлепился от стула и не без труда отпер дверь. Вошел Магн, облаченный в дорожный плащ из грубой неотбеленной шерсти.

– Пора отправляться, господин. Нам надо пересечь Эмилиев мост и выехать на дорогу до наступления темноты. Днем меньше вероятности напороться на ненужные расспросы.

– Разумеется. Дядя, а где мой брат?

– Тут он, тут, – отозвался Сабин, входя в комнату. Поглядев на юношу, он одобрительно кивнул. – Что же, маленький братишка, ты выглядишь вполне готовым к своей роли. Будем надеяться, тебе хватит духу ее исполнить.

– Из твоих уст я готов принять эти слова за комплимент.

– Изволь. Первый и последний, который ты слышишь.

– Надеюсь, что нет, – серьезно возразил Гай. – А теперь, если обмен братскими напутствиями окончен, пора в путь. Удачи, дорогой мальчик.

Обняв племянника за плечи, дядя от души чмокнул его в обе щеки.

– Пиши, когда приедешь на место. Но ни слова касательно нашего дела, только новости.

– Хорошо. До свидания, дядя, и береги себя. И ты тоже, брат.

Отцепившись от сенатора, Веспасиан подхватил вещи и вышел за дверь, где поджидали Марий и Секст с четырьмя лошадьми. Пока он грузил сумы на коня, Гай что-то торопливо говорил Магну, похлопывая его по плечу.

Покончив со сборами, путники направили лошадей вниз по Квириналу, тем же самым маршрутом, которым шли в Большой цирк в первый день пребывания Веспасиана в Риме.

Юноша окинул взглядом Мария и Секста, потом наклонился к Магну.

– Не хочу показаться невежливым, Магн, – тихо сказал он. – Но какой прок от Мария на коне?

Кулачный боец расхохотался.

– Слыхал, Марий? Молодой господин не понимает, как ты сможешь сражаться верхом.

Марий и Секст тоже загоготали.

– А что смешного?

– Да сама мысль! – клокоча от смеха, проговорил Магн.

– О чем?

– О том, чтобы сражаться верхом, как какие-нибудь одетые в штаны варвары! Ну нет, господин – лошади существуют для путешествий или бегства. А воевать надо на своих двоих – мы пехотинцы, господин, и горды этим. Ты же принадлежишь к другому классу римлян, ты эквит, то есть всадник. Если хорошо покажешь себя за пару ближайших лет, тебе могут поручить командование турмой союзнической кавалерии. Вот тогда и посражаешься верхом на коне, и да помогут тебе боги.

Веспасиан припомнил схватку с беглыми рабами, состоявшуюся не далее как четыре месяца назад, и подумал, что идти в бой, сидя в седле – не такая уж плохая идея.

Дальше шли молча, пробиваясь через толпы людей, возвращающихся по домам, пока не добрались до Бычьего форума. Скотный рынок, бушевавший там днем, сворачивался. В ноздри ударил запах испражнений, в уши – рев зверей, ведомых на убой. Мальчишки с прутьями яростно колотили покорных животных, чтобы те шли куда надо, тем временем крестьяне и агенты скотобоен обговаривали последние условия сделок и пересчитывали деньги. За столом на помосте восседал облаченный в тогу эдил – магистрат, надзирающий за рынком. Он принимал поступающие от продавцов и покупателей жалобы и рассуживал споры. По мере того как стада угонялись, сотни несчастных государственных рабов принимались собирать помет в мешки. Они разбирали временные изгороди, складывая их тележки до следующего рынка, который состоится через восемь дней.