Тихий океан… лишь называется тихим - Александр Дёмышев Страница 43

Но на этот раз ТК-338 работал в одиночку. От кормы метров на 40 влево и вправо тянулись тралы, прикреплённые к параванам, волочащим эти железные тросы с резаками в стороны и вперёд, по курсу тральщика. Витька, с прошлого лета не участвовавший в боевом тралении, забыл об отдыхе после бессонной ночи. Какое там! Он помогал ребятам на палубе. Светлая роба с пришитой над сердцем полосой материи с боевым номером*, промокла от морских брызг и пота.

[*Примечание: Боевые номера присваиваются всем старшинам и матросам корабля. Цифрами зашифрованы: боевая часть, номер поста и порядок в смене]

Как известно, слухами земля полнится, и матросы на юте поговаривали, что их тральщик расчищает путь тому самому научно-исследовательскому судну «Красный Херсонес», что ищет пропавший сухогруз. Забылась обида на командиров. Жаркий день пролетел быстро. На счету экипажа ТК-338 числилось четыре уничтоженных мины (на сей раз, не мучаясь с зарядами и шнурами, их просто расстреливали из крупнокалиберного пулемёта, для одиночного траления так было проще). «Повезло мне служить на тральщике, – думал теперь Витька. – Будет, о чём дома порассказать!»

К вечеру небо затянуло. Облака всё сгущались. Когда стемнело, не проявились ни звёзды, ни Луна. Чёрное небо, чёрные волны. Свет корабельного прожектора терялся во мраке, не в силах хоть чуточку раздвинуть его. По опустевшей палубе гулял, завывая, бродяга-ветер.

Закончился первый день очистки заданного квадрата от мин. Сколько их, этих дней, ещё впереди? Рядовой состав и младших командиров в такие подробности не посвящали. «Эх, Косте не повезло, торчит сейчас в лазарете, пилюли глотает, столько интересного пропустит!» Тральщик направлялся к месту ночной стоянки у острова Фуругельма, путь до него неблизкий. Пробили склянки, и первая смена матросов застучала ложками по жестяным мискам, поглощая макароны по-флотски. Витька изнемогал от голода, дожидаясь своей очереди во второй смене. Желудок урчал, как буксир, тянущий баржу. Мясной аромат кружил голову. Чувствовалось, вымотался за день. Набить бы желудок под завязку и отсыпаться скорей!

Придвинув тарелку с дымящейся едой, Витёк потянулся за куском хлеба. Тут корабль, одновременно с оглушительным грохотом, словно подбросило. Стол больно саданул по рёбрам. Свет вырубился, осталось лишь тусклое аварийное освещение. Макароны разлетелись по полу. Рядом с ними, подпрыгивая, дребезжала тарелка. Мелькнула досада о пропавшем ужине, но в следующую секунду Витька понял, что остаться голодным – ерунда. Что с кораблём? Он ведёт себя странно! Лёгкий крен на левый борт вместо того, чтобы, как обычно, выправиться, медленно, но верно усиливался.

Резкий гул ревуна разрезал мглу. Тревога – не учебная, настоящая! Что стряслось? Вражеская торпеда? Скорее мина! Вместе с другими Витька кинулся на палубу по лестнице, уходящей из-под ног. Нет, паники не было, но неразбериха имела место. Оглядевшись, Витька понял насколько всё плохо. Увеличивающийся крен грозил опрокинуть судно. Вместе с тем ветер, хлеща солёными брызгами по щекам, всё крепчал. Начинался шторм. Но, одно дело – когда в шторм ты на корабле, совсем другое – оказаться во мраке бушующих волн посреди моря.

– Свистать всех наверх! – орал, перекрывая свист ветра, капитан Шахабов.

Значит – самое худшее. Готовится полная эвакуация, хана кораблю! Из нижних трюмов окровавленные матросы тащили то ли раненых, то ли мёртвых товарищей.

– Где радист?! – надрывался боцман, стоя в одной рубашке без кителя, – SOS подать успели?!

Тени суетящихся, как муравьи, людей мелькали в тусклых отблесках аварийного света. Корабль, всё сильнее заваливаясь на бок, медленно погружался. Старпом Сорвиголова и замполит Ласкин бегали, пытаясь перекричать ветер:

– Стр-ройс-ся! Надеть спасжилеты! Раненых – в шлюпки! Шевелись!

Спасательных жилетов на всех не хватало, но Витька, успев схватить, быстро напялил. Подхватив контуженого кока, вдвоём с подвернувшимся Якушевым дотащили его к шлюпке. Упитанный кок, вцепившись побелевшими пальцами в борт плавсредства, оглядывал палубу мутными, непонимающими глазами. Очень хотелось остаться у шлюпки, дающей шанс на спасение. Витёк, держась за её деревянный борт, окинул взглядом кренящуюся палубу. Корма и нос терпящего бедствие тральщика терялись в темноте. Грот-мачта огромным железным крестом нависла над матросом. Парень всё же как-то смог преодолеть душевную слабость. Скрипя зубами, заставил себя снять спасжилет. Напялив его на ошалевшего кока, рванул на помощь раненым.

Тут-то и громыхнул, разрывая уши, новый взрыв. Яркая вспышка на секунду озарила зловещую картину: тонущий корабль посреди бушующего океана. Тральщик тряхнуло так, что внутренности Витьки словно перевернулись. Сам не помня как, он оказался в воде. Медленно погружаясь в пучину, парень начал приходить в себя. Как только сознание вернулось, дикий ужас объял его. Очень хотелось дышать. Что есть мочи заработал руками и ногами. На секунду остановившись, стянул мешавшие ботинки. Воздух, где же ты? Наконец, вырвался на поверхность. Вдох, ещё один. Во рту стало солоно от залетевших брызг. «Слава Богу, жив!»

Проморгавшись, увидел Витёк полыхающий тральщик. Отчаянно грёб к нему в надежде зацепиться за шлюпку с ранеными, которую по идее уже должны спустить, но огромные волны относили парня всё дальше. Витька, выбившись из сил, понял – до корабля ему не добраться. Но и шлюпки нигде не видно!

Он перестал грести. До объятого огнём, завалившегося на бок тральщика уже метров двести. А волны увеличивали расстояние, унося матроса во мрак. Что случилось? Минное поле? Вначале на одну мину наскочили, затем на другую. И тут до Витьки дошло: на корабле имеется солидный запас снарядов, глубинных бомб и подрывных зарядов. Что, если… Не успел он додумать, как подорвавшийся боезапас с грохотом разворотил остатки корабля, просто переломив его пополам. В зареве взрыва видел Витька летящие тела матросов, обломки шлюпок. Дико просвистев над головой, плюхнулся позади здоровенный осколок железной мачты.

Страшное зрелище – прямо на глазах барахтающегося в воде Витьки, пылающие остатки корабля быстро ушли под воду. Парень остался один посреди штормящего океана. Пахло горелым машинным маслом. Рядом, взмахнув вышитыми на лентах якорями, ушла под воду чья-то бескозырка. Всё стихло. Лишь плеск волн, да завывание ветра нарушали мрачное безмолвие.

***

Постепенно до Витькиного сознания начал доходить весь ужас ситуации. Если дело происходило бы в холодное время года, парню оставалось жить считанные минуты. Но вода океана прогрелась достаточно для того, чтобы человек не превратился в ледышку. Сколько сможет он продержаться, пока волны несут в неизвестном направлении? Можно ли хоть что-нибудь предпринять?

Время тянулось мучительно медленно. Неужели он один остался в живых? На крики, тонущие в свисте ветра, ответа не получил. Казалось, кромешная тьма этой ночи не рассеется никогда. Витёк уже вовсю стучал зубами. Он давно перестал барахтаться, лишь поддерживал тело на плаву. Нужно экономить силы, их и так почти не осталось. Ведь предыдущую ночь он дежурил, не спал, ещё и с ужином пролетел. Такое с Витькой и раньше (во время войны) случалось: одновременно ему было и голодно, и холодно, и невыносимо клонило в сон. В общем, полный упадок сил. Но тогда, в войну, он хоть среди людей находился, в цехах оборонного завода. Тогда он хоть знал, что двенадцатичасовая смена рано или поздно закончится, и он сможет, чуть подкрепившись, поспать у тёплой печи…