Шпион по призванию - Деннис Уитли Страница 41

Опечаленный Роджер побрел назад в «Три лилии». Будь у него хотя бы малейшая надежда застать там шевалье, гнев и страх за свое будущее снабдили бы его ноги крыльями, но он знал: надежды нет. Де Рубек опередил его на три четверти часа, и даже если он вернулся в гостиницу за вещами, уверенность, что взбешенный Роджер направится туда, как только обнаружит обман, заставила бы его сразу ее покинуть.

Было в высшей степени маловероятно, что шевалье снова покажется на глаза Роджеру. Де Рубек — ловкий мошенник, и, поняв это, Роджер увидел его в совершенно ином свете. Поношенная одежда де Рубека плохо соответствовала истории о шикарном гардеробе, которым якобы завладел недоверчивый хозяин гостиницы. То, что он отпрыск знатного и богатого семейства, которое его содержит, и ждет щедрого возмещения убытков, также, несомненно, было вымыслом. Никакой знатный дворянин конечно же не стал бы постоянным клиентом низкопробного портового борделя Вдовы Скарон. Стремление выяснить, знает ли кто-нибудь еще в Гавре о драгоценностях Роджера, свидетельствовало о том, что он задумал и планомерно осуществил кражу.

Несмотря на свой промах, Роджер чувствовал, что и куда более опытный человек, чем он, мог стать жертвой коварства шевалье. Лицо де Рубека не было порочным, а проявляемое им сочувствие и щедрость позволяли легко завоевать доверие и дружбу иностранца. Но то, что другие тоже могли оказаться одураченными, было слабым утешением для Роджера.

Размышляя о том, как ему вернуться в Англию, Роджер задал себе еще более мучительный вопрос: что произойдет с ним, если ему удастся переплыть Ла-Манш? Мечты о безбедной жизни и блестящей карьере в Лондоне рассыпались в прах. По возвращении в Англию без единого пенни у него останется выбор между изнурительным физическим трудом, ночевками на сеновале и возвращением домой, чтобы испытать все тяготы отцовского гнева. Мысль о том, что судьба может принудить его к последнему варианту, едва не заставляла Роджера рыдать от злости.

Добравшись до гостиницы, он увидел на пороге мэтра Пикара и сразу осведомился, не встречал ли тот шевалье в течение последнего часа.

Хозяин покачал головой:

— Я не видел его с тех пор, как он ушел с вами этим утром, месье.

— У него есть какой-нибудь другой адрес, и вообще, имеете вы хоть какое-то представление, где я мог бы его найти? — спросил Роджер.

— Нет, месье. Шевалье приходит и уходит, когда ему вздумается. Уходя сегодня утром, он ничего не сказал, но такое случалось не раз. Как вам, возможно, известно, шевалье — профессиональный игрок и часто остается на мели. Если позволите дать вам совет, месье, он неподходящий компаньон для молодого человека вроде вас.

— Вам следовало предупредить меня раньше, — с сожалением вздохнул Роджер.

— А в чем дело? — спросил мэтр Пикар. — Шевалье вас обокрал? Я слышал, что он бывает нечист на руку.

В голове у Роджера снова мелькнула мысль о задержании в качестве важного свидетеля на время полицейского расследования, и он поспешно ответил:

— Нет-нет. По крайней мере, шевалье не взял ничего ценного. Только пару пряжек для туфель, которые обещал оценить для меня, но из-за них не стоит поднимать шума. Это правда, что вы конфисковали гардероб шевалье в качестве залога за уплату по счету?

— Нет, месье, — ухмыльнулся хозяин, — это выдумка. Иногда он платит перед уходом, а иногда рассчитывается в следующий раз, когда просит комнату. Что касается одежды, то с тех пор, как он впервые явился сюда в прошлый День всех святых, я не видел на нем ничего, кроме старого красного сюртука, и в другом месте его сочли бы ненадежным клиентом.

— Почему же вы пускаете к себе в гостиницу подобных мошенников и позволяете им общаться с другими постояльцами? — сердито спросил Роджер.

— Я бедный человек, месье, — недовольно отозвался мэтр Пикар, — и не могу отказывать клиенту, не имея явных доказательств его нечестности. А заботиться о своих кошельках — дело постояльцев. Будь вы более разборчивы в выборе друзей, не лишились бы ваших пряжек. — Повернувшись, он неуклюже поплелся через холл в свои комнаты в задней части дома.

Проглотив упрек, на который сам напросился, Роджер вошел в гостиницу. В общем зале не было никого, кроме старика в синем костюме, с седой шевелюрой и светло-голубыми глазами, который был здесь вчера вечером. Сейчас он не пил и не был пьяным, а просто сидел с удрученным видом, глядя на свои ботинки.

Бросив на него взгляд, Роджер вновь стал искать выход из ужасающей ситуации, в которой оказался. Джорджина не принесла особой жертвы, подарив ему несколько старомодных драгоценностей, которыми никогда не пользовалась, однако дала их ему с определенной целью, а кража сделала эту цель недостижимой, поэтому Роджер чувствовал, что, позволив себя ограбить, здорово подвел Джорджину.

Роджер не был достаточно взрослым и крепким, чтобы устроиться матросом на корабль, плывущий в Англию, но ему пришло в голову, что за несколько оставшихся фунтов он мог бы уговорить какого-нибудь капитана грузового судна взять его на борт и позволить ему отработать недостачу, исполняя обязанности юнги. Куда более сложная проблема вставала перед ним после высадки в Англии. Одно Роджер твердо решил: он ни за что на свете не вернется домой и не станет просить прощения у отца, ибо, поступив так, он больше никогда не сможет посмотреть в глаза Джорджине. Ситуация выглядела донельзя мрачной — потеряв средства для блистательного старта, которыми снабдила его Джорджина, Роджер должен был всеми правдами и неправдами добиться успеха без них.

Внезапно голос старика прервал ход его мыслей:

— С вашей стороны было бы чрезвычайной любезностью, месье, если бы, руководствуясь щедростью, которую я вижу на вашем открытом лице, вы купили глоток выпивки старому страждущему ближнему.

Кроме них, в комнате никого не было, и, поняв, что призыв обращен к нему, Роджер снова почувствовал гнев. Он достаточно пострадал от случайного знакомства в этой же комнате, чтобы получить хороший урок. Хорошо помня льстивое восхищение де Рубека его французским языком и комплименты Му-Му по адресу его голубых глаз, Роджер сразу же расценил отзыв старика о его открытом лице как вступление к дальнейшей атаке на его тощий кошелек.