Золото Монтесумы - Икста Майя Мюррей Страница 40

Скрипучая дверь оказалась такой тяжелой, что мы едва открыли ее. Мы пролезли в источающее тлен подвальное помещение, и дверь быстро и со стуком захлопнулась за нами. Я и Эрик инстинктивно бросились назад и попытались открыть ее.

— Она заперта снаружи!

— А здесь совершенно гладкая поверхность!

Мы стали колотить в дверь и кричать, но тщетно.

— Господи, надо срочно найти какой-нибудь другой выход! — не теряя самообладания, предложила я.

— Только бы он нашелся! — не менее находчиво заметил Эрик.

Мы осмотрелись, и наш испуг сначала улегся, а затем уступил место зачарованному восхищению перед тем, что высветило колеблющееся пламя факела.

Мы, я и Эрик, медленно двинулись вперед.

— Что это?

Пятно света упало на длинный стол, где старинная астролябия и высокие хрустальные флаконы тускло поблескивали между приборами неизвестного назначения, снабженными множеством изогнутых трубок. У противоположной стены помещения темнела громадная пасть камина, перед ней помещался столик на изящных выгнутых ножках и кресло со сгнившей от ветхости кожаной обивкой, свисающей с него лоскутами. Старинная книга в золоченом переплете с перламутровой инкрустацией лежала на том месте, где когда-то сидящий за столиком читатель переворачивал ее страницы. В левом углу перед дверью и зеркалом возвышалась массивная бронзовая подставка с очень большой и толстой свечой. Справа от камина стояла железная печурка. Перед ней виднелись три огромных, обитых кожей сундука с эзотерическими символами на крышках.

— Похоже, здесь никто еще не бывал… — взволнованно прошептал Эрик.

— Да, а прошло столько веков. Почему же это подземелье за столь продолжительное время так и не обнаружили?

— Такое часто случается. Реставраторы и музейные работники ревностно охраняют старину и не позволяют проводить раскопки в подобных местах. В 1903 году один немецкий археолог, проводивший раскопки в Гизе, обнаружил в пирамиде секретную дверь, и ученые до сих пор не знают, что за ней находится.

Эрик повел факелом влево, и мы ахнули от неожиданности. Яркий свет выхватил из темноты отполированный до белизны череп со вставленными в глазницы рубинами, челюстями с изумрудными зубами, оскалившимися в безумном хохоте.

— А ведь когда-то эта голова принадлежала человеку, — дрожащим голосом заметила я.

— Да, а теперь она — смертное ложе для книг.

На полке рядом с черепом мы увидели обгрызенные крысами корешки книги «Божий град» святого Августина Гилионского и зачитанный экземпляр «Учения о воздействии звезд на земной мир и человека» Коперника, лежащие на тазовых костях скелета, инкрустированных эбонитовым деревом и серебром — своеобразное напоминание о смерти. В этих предметах, как и в орнаментированном скальпе, мы сразу узнали образцы древнего искусства ацтеков.

— Это средневековая лаборатория алхимика, — сдавленным голосом пояснил Эрик. — Видишь? Мензурки, специальная посуда. Взгляни на эти фолианты.

— Да, вот «Оккультное учение» Гипатия Александрийского.

— Эти кости из Америки. — Эрик с явно опасливым выражением осмотрел свой факел. — У меня возникает очень неприятное ощущение того, что факел использовался не только как средство освещения…

— Антонио был алхимиком, поэтому он мог здесь…

— Ну да! Он пытался превратить свинец в золото, а затем это последнее — в универсальное лекарство.

Мы на цыпочках подошли к длинному столу в центре подземелья, уставленному покрытыми пылью тигелями из красного хрусталя и чашками с растертыми в порошок раковинами-жемчужницами. Высохшая ящерица таращила на нас свои сапфировые глазки, рядом помещались два свинцовых сосуда для плавки и массивные клещи. Внутри сосудов застыло расплавленное золото, похожее на позолоченный воск.

— Предполагают, что он искал какое-то средство лечения своей болезни, — пояснила я.

— Он должен был использовать три основных элемента — серу, соль и ртуть.

— А это что такое?