Брестские ворота - Николай Дмитриев Страница 40

Полковник недоговаривал. Он знал совершенно точно, что все попытки заправил эмиграции предложить немцам свои услуги, провалились, а значит, надежда князя на особое положение в Москве и даже на возврат утраченного напрасна…

* * *

Сжимая рукоятки «максима», Федька Медведь остервенело жал на гашетку и бил так, что лежавший справа Яшка Соломин едва успевал подавать ленту. Пулемёт трясло, и поднятая вертикально стойка с целиком, установленным на тысячу метров, прыгала в такт выстрелам.

Их батальон наконец-то получил приказ и занял оборону вдоль восточного берега небольшой речки. Немцы, подошедшие час назад, попробовали с ходу захватить брод, но были отброшены и теперь снова пытались атаковать.

Патронная лента подошла к концу, пулемёт смолк, и Медведь отпустил гашетку. На том берегу речки, где только что мельтешили серомундирные фигуры, стало вроде как тихо. По крайней мере было ясно, что пока немцы отказались от атаки и залегли.

Редкая цепочка вырытых за ночь стрелковых ячеек тянулась вдоль уреза, и есть ли кто там сейчас или нет, было неясно. Пользуясь коротким затишьем, Медведь высунулся из-за щита «максима» и обеспокоенно покрутил головой, прислушиваясь, не стреляет ли кто в цепи.

Вроде ни справа, ни слева никаких выстрелов не было, и Федька повернулся к товарищу:

– Слышь, Яшка, наши-то вроде-то как тю-тю…

– Ты, Пиньдеть, лучше башку спрячь, а то прострелят ненароком, – и Соломин потянул Федьку за ремень назад к пулемёту.

– Какой я тебе Пиньдеть? – недовольно пробурчал Фёдор, опускаясь обратно. – Медведь моё фамилие…

– У нас и так говорят, – примирительно сказал Яшка и принялся заправлять новую ленту.

Признаться, положение их было аховое. Что происходит кругом, сидевшие в своём пулемётном гнезде Яшка и Фёдор не знали, отлично понимая: без поддержки им тут самим не удержаться никак. К тому же лента, которую сейчас заправлял в приёмник «максима» Яшка, оказалась последней, а притащит ли ещё пару цинков ставший подносчиком патронов Борька Вайнтрауб вообще неизвестно.

Федька угнездился на своём месте, глянул в прицел, и тут с вражеской стороны долетел какой-то хлопок, а потом в воздухе послышался свист, и позади пулемётного гнезда грохнул взрыв.

– Что это? – удивился Яшка. – Никак граната?

– Сам ты граната, – сдавленно отозвался Медведь, как можно ниже сползая в окоп. – Миномёт это… Сейчас нам дадут жару…

И точно, хлопки с той стороны участились, свист летевших в воздухе мин стал беспрерывным, и позади их позиции вырос почти сплошной частокол разрывов. Судя по интенсивности обстрела, немцы начали подготовку к новой, на этот раз решительной атаке.

Очередная мина упала совсем рядом, взрывная волна прошла поверху, засыпав окоп градом земляных комьев, и полуоглохший Яшка испуганно выкрикнул:

– Что пулемёт?.. Разбило?

– Не, кажись целый… – и преодолевая страх, Федька Медведь, чуть приподнявшись, заглянул в прорезь щитка.

Видимо, после столь близкого разрыва вражеский наблюдатель решил, что пулемёт уничтожен. Во всяком случае, почти сразу интенсивность обстрела уменьшилась, и мины стали падать не так часто, а главное, теперь уже в глубине обороны.

Федька сразу же, стряхнув с замка нападавшую на него землю, припал к пулемёту, а Яшка, поправив ленту, осторожно выглянул из-за щитка. Похоже, они изготовились к стрельбе вовремя. На той стороне снова появились немцы и решительно устремились к речке.

Дождавшись, когда атакующие достигли уреза, Федька дал прицельную очередь. На той стороне сразу возникло замешательство, часть немцев попадали на землю и стали отползать обратно, а часть, видимо, повинуясь команде, начала разбегаться по сторонам.

Поняв, что в лоб на пулемёт немцы не пойдут, Федька развернул ствол и вовремя. Чуть ниже по течению был брод, и именно туда сейчас переместился центр атаки. Медведь поправил прицел и нажал гашетку. Очередь хлестнула по воде, сразу сбив темп наступающим, и резко оборвалась. Патроны кончились, и «максим», сжевав кончик последней ленты, будто поперхнулся, больше стрелять было нечем.

Едва пулемёт смолк, в воздухе снова густо завыли мины, и вокруг гнезда вырос целый куст разрывов. Теперь немцы били прицельно, и Фёдору с Яковом ничего больше не оставалось, как только, сжавшись на самом дне окопа, ждать угодит в них мина или нет.

Налёт кончился, но немцы атаку не возобновляли, то ли не решаясь идти через брод, то ли просто выжидали. Пользуясь минуткой затишья, Яшка, всё ещё не очухавшись от грохота, сдавленно предложил:

– Слушай, давай менять позицию, здесь точно накроют…

– А чего менять? – выругался Медведь. – Чем стрелять будем?

Да, теперь их можно было взять голыми руками. Яшка растерянно закрутил головой, и тут сверху донеслось испуганно-дрожащее:

– Товарищи, вы живы?..

Яшка с Фёдором враз подняли головы и увидели, что над краем окопа торчит перекошенная от страха Борькина рожа.

– Ты как?.. Ты как прошёл? – удивлённо выдавил Фёдор.

– Так надо ж было, вот я принёс… – и Борька спустил в окоп сразу два полных цинка с патронами.

– Ах ты ж молодец! Везунчик, – не удержался от похвалы Яшка и, вскрыв цинк, стал поспешно заправлять ленту в приёмник.

Он успел вовремя. Едва Яшка закончил возиться с лентой, как из-за реки снова послышались гортанные выкрики, стрельба, и выглянувший из окопа Фёдор поспешно рванул рукоятку взвода, а потом, цепко ухватившись за ручки «максима», замер, выжидая удобный момент.

Борька же, едва малость очухался после броска под обстрелом, деловито спросил:

– Мне что делать?

– Давай, пока тихо, опять за патронами! – не отрываясь от прицела, бросил Медведь, и Борька ужом выскользнул из окопа.

Тем временем немцы, ободрённые отсутствием стрельбы, снова начали скапливаться в районе брода, и Медведь, не ожидая, пока они полезут в воду, нажал гашетку. «Максим» залился длинной очередью, солдаты на том берегу стали падать на землю в поисках укрытия, и едва Федька кончил стрелять, как начался новый огневой налёт.

Мины с каким-то остервенением завыли кругом и теперь падали так близко, что Федька с Яшкой не оставалось ничего другого, как только съёжиться на дне окопа в надежде, что всё обойдётся. Однако на этот раз не обошлось. Одна из наиболее удачно выпущенных мин упала перед самым бруствером, осыпав щиток градом осколков и опрокинув пулемёт набок.

Забыв об обстреле, Федька бросился к «максиму» и выматерился. Осколки разорвали кожух ствола в куски, бывшая там вода разлилась лужей и если б не щит, принявший на себя удар то… Впрочем, бойцам и так было не сладко. Оглушённые взрывом, они тупо смотрели на пулемёт, отчётливо понимая, что стрелять из него больше нельзя.

Яшка потянул товарища из окопа: