Тайна Нефертити (сборник) - Идиллия Дедусенко Страница 4

Нефертити издали увидела, что царскую процессию уже заметили. Люди стали тесниться в стороны, освобождая широкую дорогу к храму. При виде царя и царицы они падали ниц и еще долго не смели поднять головы. Открытые царские носилки медленно несли мимо длинной шеренги сфинксов — странных существ с телом льва и головой барана, затем вознесли по ступеням и поставили около входа в храм — дальше рабам идти воспрещалось. Царь и Нефертити повернулись к народу, и он приветствовал своих правителей громкими возгласами и поклонами. Подходя к дверям, Нефертити увидела Сета, стоявшего в храме недалеко от входа в окружении других жрецов. Лицо его не выражало того преклонения перед фараоном, которое выказывали вельможи и народ. Нефертити знала, что это означает: главный жрец храма Амона, не одобрявший намерение фараона утвердить культ Атона, нарочито выказывал свою приверженность Амону, а значит и незыблемость своей власти на своей территории, хотя бы в пределах храма, в котором он служил. Когда царь и царица ступили за порог храма, Сет лишь слегка наклонил голову в знак приветствия. Царь заметил его неудовольствие и напрямик спросил:

— Ты сегодня не в духе, Сет? Или не хотел бы видеть на празднике меня и царицу?

— Я всегда вам рад, — бесстрастно ответил жрец.

— Значит, тебя не радует наш народ, ликующий при виде царя и царицы?

— Народ, как всегда поклоняется своему божеству, — подчеркнуто ответил Сет.

— А разве фараон не богоподобен? — спросил царь, уязвленный плохо скрываемой неприязнью жреца.

— Нет бога выше Амона! — возгласил Сет. — И…

— На небе! — резко перебил его царь. — А я его сын на земле! Его волей мне дана здесь власть, которая тебя давно сводит с ума!

Царь громко рассмеялся, все жрецы вздрогнули и попятились от него: они боялись, что Ра-Амон покарает их вместе с фараоном за такое святотатство. Но храм не рухнул, и царь, иной раз просто щеголявший своей резкостью, продолжал:

— Тебе, Сет, следует просить милости у меня, а не у Ра. Он слишком высоко, а я рядом.

— Не надо гневить бога, — прошептал Сет.

— Ты пугаешь фараона? Здесь я бог! Нынешней ночью Ра изъявил свою волю: поклоняться только Атону! Весь египетский народ будет отныне под защитой животворящего диска Солнца. Атон и его лучи — вот самый высший бог! И я его сын. Мы сейчас выйдем на ступени храма и объявим это народу!

Видя замешательство Сета, фараон сказал:

— Ладно, я сделаю это позже. Я издам специальный указ, повелевающий поклоняться Атону. А сейчас приступим к церемонии, как обычно. Статуя Амона уже надушена ароматными маслами?

Сет кивнул в знак согласия.

— Тогда прикажи ее вынести. Но учти: мой народ последний раз поклонится Амону, а потом будет поклоняться Атону.

Сет подал знак, и жрецы вынесли на плечах ладью, покоившуюся на нескольких шестах. На ней стояла раскрашенная и надушенная статуя бога Амона. Они вышли на верхнюю площадку лестницы в сопровождении главного жреца, фараона и царицы. Нефертити неприятно поразила открытая вражда между царем и Сетом, но она молча приняла сторону мужа, зная, как нелегко удержать власть, когда на нее многие посягают. Она простила ему невольную грубость и постепенно успокоилась во время песнопений, которые, казалось, всех примирили. Простые подданные фараона — ремесленники, торговцы, крестьяне — по знаку жреца устремили свой взор в сторону реки и запели хвалебные песни солнцу и Нилу: «О, могущественный Ра, когда ты приходишь, вся земля ликует и все живое пребывает в радости. Ты владыка рыб и птиц, творец зерна и травы для скота. Когда ты восходишь на востоке и гонишь мрак, вся земля торжествует. Сияние твое проникает в глубины вод великого Нила, кормильца нашего, дающего нам пищу, дичь и одежду. Люди, озаренные твоим светом, принимаются за работу на полях, омытых водой Нила…»

Провозглашая хвалу своей великой реке, люди спускались к Нилу вслед за процессией жрецов. У причала уже стоял разукрашенный корабль, на который и взошла торжественная процессия. Нефертити села на приготовленное для нее кресло под балдахином, защищавшим от палящего солнца, а богоподобный Ваэнра, как и подобает царю, стал у кормила. Издавна заведено так: фараон сам направляет корабль по курсу, а десятки крепких гребцов одновременно взмахивают веслами и с силой опускают их в воду, раз за разом продвигая корабль вперед по реке. Всего несколько километров отделяют храм Ипетсут от храма Ипет, ^[16] куда и направляется процессия, но этот путь непременно нужно пройти по воде, а затем подняться к величественному святилищу, стены которого покрыты золотом, а пол — серебром. Участие в этом торжественном путешествии всегда наполняло сердце Нефертити особой радостью. Она и сейчас, несмотря на неприятное происшествие в храме, о котором постаралась поскорее забыть, была полна какого-то неясного трепетного чувства, словно снисходившего на нее из глубин высокого лазурного неба.

Нефертити вышла из-под навеса и приблизилась к фараону. Отсюда были хорошо видны берега Нила, уходившие вдаль, а кое-где можно было разглядеть далеко-далеко темно-коричневые громады известняковых и гранитных скал. Земля Египта на первый взгляд могла показаться пустынной и неприветливой, но молодая царица любила ее и считала себя ответственной за ее благополучие.

Солнце, поднявшись уже высоко, сияло нестерпимо ярким блеском — на него невозможно было смотреть, не рискуя ослепнуть. Но Аменхотеп-Ваэнра, махнув рукой в сторону сияющего диска, сказал Нефертити:

— Ты видишь, Нафтита, этот лучезарный диск? Он ослепителен, потому что он и есть настоящий бог! Не позже чем через две луны я издам указ о всеобщем поклонении Атону. И тогда Сету и другим приверженцам деревянных истуканов придется подчиниться. Кстати, часть обратного пути из храма Ипет мы пройдем по берегу, чтобы посмотреть, как строится храм в честь Атона, о котором я распорядился несколько месяцев назад. Ты же знаешь, это не только мое желание — храм Атону хотел построить еще мой отец, он мне говорил об этом, а ему — его предки. Но никто не решался поколебать устои Амона, а я решусь! И тем самым лишу власти жрецов, которые чувствуют себя чуть ли не выше фараона!

Первое время Нефертити удивляли эти резкие переходы в характере мужа — от вялого, почти бездеятельного пребывания в задумчивости, когда от него невозможно было добиться четкого ответа ни на что, к бесповоротной решительности: сказал — сделал. Как видно, мысль об утверждении Атона и строительстве новой столицы Аменхотеп долго обдумывал, лелеял, как дорогое дитя. Не так-то легко было решиться пойти против всех: против жрецов, вельмож и даже против самого народа, который многие тысячелетия поклонялся Амону и своим многочисленным богам — покровителям городов.

В тот прекрасный праздник Опет Нефертити не хотелось думать о планах фараона, которые она считала очень далекими, а может, и несбыточными. Вот же плывут они на корабле к величественному храму Ипет, который даже иноземцев покоряет своим великолепием. И здесь, как всегда, вознесут хвалу Ра-Амону, вознесут все, в том числе и фараон. И действительно, все происходило торжественно, в духе сложившихся традиций. Но на обратном пути фараон приказал доставить его и царицу в строящийся неподалеку храм в честь Атона. То, что они там увидели, потрясло даже Нефертити. Повсюду валялись полуобработанные или вовсе не обработанные плиты гранита, обломки каких-то камней, горы мусора, разбитые инструменты… И не было ни единой души поблизости — по-видимому, работы здесь давно прекращены, а недостроенный храм, как и воля государя, преданы забвению.