Курляндский бес - Дарья Плещеева Страница 4
Курляндский бес - Дарья Плещеева читать онлайн бесплатно
– Да, если мы отправимся в Либаву морем, хотелось бы взять с собой книги – от дорожной скуки. А вы, сеньор, знаете, где в Лире можно остановиться на две ночи?
– Да, любезная сеньора, мне советовали гостиницу у церкви Святого Гуммаруса. Сейчас мы с моим слугой туда отправимся.
– Вы путешествуете лишь с одним слугой, сеньор?
– Да, сеньора, и имущества со мной немного. Весь мой багаж уже в Антверпене. Итак, послезавтра утром я буду иметь честь ждать вас у ворот бегинажа? В котором часу?
– В восемь утра – это подходящее время?
– Да, сеньора. Если вы не сможете к тому времени найти экипаж, дайте мне знать в гостиницу.
– Разумеется, сеньор. Но насчет экипажа у нас есть договоренность. Думаю, мы сможем выехать точно в назначенное время.
– Не смею вас задерживать, сеньора.
Граф раскланялся с грацией аристократа, которого с детства учили танцам, и учили на совесть.
– Вы впервые в Лире, сеньор? – спросила Дениза.
– Впервые, сеньора.
– Погуляйте по нашему подворью. Тут есть своя диковина – улица под названием Рубашечный Рукав. Она шириной менее половины туаза. Второй такой вы нигде не найдете.
– Благодарю, сеньора, и с нетерпением буду ждать нашей встречи!
Дениза думала, что на этом ритуал прощания, даже прощания на испанский лад, со старомодной учтивостью, завершен. Но граф опустился на колено и поднес к губам край ее черного одеяния. Только после этого он покинул крошечный садик, и калитка захлопнулась.
– О Господи… – прошептала Дениза.
В поведении молодого человека была какая-то странность, какая-то несуразность – как если бы ангел небесный, ничего не знающий о земной грязи, переоделся в дворянский костюм и подвесил сбоку шпагу. Улыбка этого посланца судьбы уж точно была ангельская. И если бы он не привез пакет из канцелярии кардинала Мазарини – Дениза, пожалуй, впала бы в умиление.
Скрипнула узкая дверь, отворилась, на пороге стояла Анриэтта в одной рубахе.
– Свершилось! Нашелся человек, взломавший замок и открывший путь к твоему сердцу! – сказала она весело, хотя веселость была сомнительная. – Прехорошенький ангелочек!
Дениза покачала головой.
– Восемь лет, Дениза, восемь лет!.. Чего ты ждешь? Ты же видишь – того, что получают все женщины просто потому, что они женщины, нам Господь не дает. Да возьми же ты наконец свое! Восемь лет – уму непостижимо! И еще восемь лет будешь ждать, и еще восемь! Пока тебя не положат в могилу вместе с твоей дурацкой верностью и гордостью!
Дениза не обиделась. Она умела отличать слова злобы от слов любви.
– Ну сделай же это наконец! – закричала Анриэтта. – Возьми себе красавчика – и получи все, что должна получать женщина! Иначе ты просто сойдешь с ума! Я не понимаю, как ты могла жить без этого, не понимаю! Ты думаешь, что два месяца в бегинаже – отдых? Отдых – это когда ты с мужчиной, чтобы забыть обо всем на свете и хотя бы на полчаса убить свою память! Наберись мужества и возьми этого красавчика!
– Да, он очаровательный молодой человек, – согласилась Дениза, – но знаешь что? Мне кажется, что он не тот, за кого себя выдает.
Морское путешествие должно было начаться в Гааге – не так уж часто заходили в устье Шельды и бросали якорь у Стена торговые суда, и флот герцога Курляндского туда неохотно заглядывал. До Гааги добирались с приключениями, и самое комическое из них было – с мартышками.
Граф ван Тенгберген ехал в Курляндское герцогство с диковинным багажом – кроме двенадцати сотен книг, картин в футлярах из оленьей кожи, залитых для пущей сохранности смолой, ящика с дорогими украшениями, четырех ящиков с позументом, кружевами и пуговицами, а также труппы антверпенских танцовщиков, он вез еще и живность для герцогского зверинца вместе со смотрителем, опытным по этой части старым моряком Петером Палфейном. На телеги погрузили четыре клетки с мартышками, а огромную корзину с удавом длиной чуть не в два туаза старик держал отдельно, рядом со своей постелью, и клялся, что змея слушается его одного. Разумеется, две хитрые мартышки открыли одну из клеток, и пришлось чуть ли не на полдня задержаться – пока эти бесенята не проголодались и не слезли с дерева.
– С ними нужно разговаривать по-испански, – утверждал Палфейн. – Их взяли на испанском судне, они других языков не понимают!
– Не прикажешь ли спеть им серенаду? – полюбопытствовал граф.
Путешествие ему нравилось – и даже побег мартышек радовал. Это было отменное развлечение для человека, отлично знающего испанский: Палфейн, задрав голову, показывал мартышкам прошлогоднее сморщенное яблоко и хрипло выкликал, безбожно перевирая, злодейские матросские ругательства – они и составляли его испанский словарь. Вдруг граф забеспокоился – не смутит ли бегинок этакая музыка? Оказалось, что не смутила, – они, отворив дверцу экипажа, от души смеялись. И графу вдруг сделалось неприятно: высокородные дамы, а он почитал своих спутниц за весьма знатных особ, не имели права знать такие выражения. Он вздохнул – развращенный век, падение нравов, и в одиночку тут ничего не исправишь.
Обоз двигался неторопливо, граф время от времени доставал из фальдрикера своего «Дон Кихота» и, покачиваясь в седле, читал для утешения десяток-другой страниц. Потом опускал книгу на конскую холку и ехал, мечтательно глядя вдаль. Он видел зеленые луга и рощи, поля и сады, видел пасущиеся стада пятнистых коров, видел небольшие табуны лошадей, а главное – вдали стояли ветряные мельницы. Их было меж Антверпеном и Гаагой превеликое множество; расстояние создавало иллюзию, будто они выстроились в ряд, как солдаты на плацу. Это крылатое воинство напомнило ему ту главу из «Дон Кихота», в которой безумный рыцарь принимает мельницу за великана и бросается на нее с копьем. Но граф умел отделять зерно от плевел и мудрые мысли от нелепых поступков.
Мельницы были красивы и полезны – не нападать на них следовало, а защищать их, хотя врага не было и пока не предвиделось. Но весь Божий мир нуждается в защите – так рассуждал граф, и каждый христианин в свое время и на своем месте должен любить прекрасное и защищать слабое, больное, обиженное. Он был готов прийти на помощь по первому зову – и Божий мир представлялся ему чем-то вроде шахматной доски: на каждой клетке должен быть человек, готовый примчаться по первому зову, чтобы искоренить несправедливость. Тогда в мире все будет гармонично…
Он занимал свою клетку, и сейчас рядом находились люди, которых он с радостью опекал: две бегинки, семерка танцовщиков, Петер Палфейн. Стало быть, мировая гармония хоть тут существовала.
* * *
Наконец прибыли в Гаагу, а оттуда до Схевенингена, где ждало судно, было уже рукой подать.
Порт, казалось, конца и края не имел. Отсюда выходили и рыболовецкие суда в огромном количестве, привозили знаменитую селедку, которую граф, к стыду своему, просто обожал. Аристократ не имеет права есть рыбу руками, да еще так, как принято в Гааге: взяв за хвост, обмакнуть в мелко нарезанный лук, потом запрокинуть голову и опускать лакомство в рот понемногу, жуя и глотая с подлинным наслаждением. Однако граф ван Тенгберген, когда бывал в этих краях, непременно посылал Яна за селедкой, наказывая взять две штуки, не более: одну слуге, одну себе. Раз уж никак нельзя без плебейской рыбины, так пусть ее хоть будет поменьше. И съесть ее – за сараем, где хранятся зимой весла, сети, фонари и прочие предметы рыбацкого ремесла.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments