Кукловод - Сергей Шхиян Страница 4

— Барин! Барин! Постой!

Слушать новую серию уговоров я не хотел и, не оглядываясь, махнул ему рукой. Однако мужик не успокоился и завопил:

— Барин, погоди, сюда люди едут, может, помогут с оглоблей-то!

Я оглянулся, действительно на дороге появился крытый экипаж в сопровождении нескольких всадников. В такое раннее время встретить попутчиков было удачей, и я остановился. Заметив на дороге людей, лошадь и сани, загораживающие проезжую часть, экипаж поехал медленнее, а от эскорта отделились два всадника и поскакали к нам. Мне пришлось вернуться к вознице. Судя по одежде, верховые были русскими, и я не стал готовить оружие, просто ждал, когда они подъедут.

Увидев моего возницу, крестьянскую лошадку и сломанную оглоблю, они все поняли и без расспросов. Мой вид их заинтересовал больше, но обратились они к Гордею Никитичу.

— Чего, мужик, сани поломались? — спросил его молодой парень, стараясь удержать на месте горячего коня.

— Да вот оглобля, будь она неладна! — пожаловался возница. — У вас не надеется запасной?

— Ты лучше убери розвальни с пути, — строго приказал второй, — не то наш барин рассердится!

— Это мы мигом, — засуетился мой философ, зачем-то влезая на облучок, — так как же с оглоблей?

Всадники ничего ему не ответили и поскакали назад. Гордей Никитич подождал пока они отъедут и только тогда спустился наземь. Я помог ему столкнуть сани с хода и с интересом ожидал, когда подъедет экипаж и вся кавалькада. Похоже, ехал кто-то богатый и знатный. Большая нескладная карета с дорогой отделкой была запряжена четверкой рослых воронежских битюгов. На первой лошади сидел форейтор.

Когда экипаж проезжал мимо нас, из окна выглянул мужчина с роскошными распушенными бакенбардами, закрывающими половину лица. Мы встретились взглядами, и я ему вежливо поклонился. Мужчина ответил снисходительным кивком, потом удивленно расширил глаза, махнул мне рукой, потом торопливо открыл дверцу и крикнул форейтору, чтобы тот остановил лошадей. Меня удивила такая неожиданная реакция незнакомого человека.

Однако на этом странности не кончились. Карета остановилась метрах в двадцати от нас, а господин с бакенбардами торопливо выскочил из нее на дорогу и пошел ко мне широко разведя руки, явно, чтобы заключить в объятия. Здесь уже я стушевался, не зная как себя вести. Этого дородного мужчину не первой молодости с роскошной растительностью на лице я видел первый раз в жизни. Резонно посчитав, что он обознался и принимает меня за кого-то другого, я изобразил на лице сдержанную радость и ждал, чем все это кончится.

А кончилось все так странно, что улыбка сама собой сползла у меня с лица.

— Дорогой друг, — зычно возвестил незнакомец, — какая приятная неожиданность! Никак не ожидал вас так запросто встретить на дороге! Вот это радость, так радость!

Возможно, для него это и было радостью, но никак не для меня, теперь мне предстояло его разочаровать и сознаться, что я отнюдь не его «дорогой друг». Я уже было открыл рот, что бы сказать, что он ошибся, как он назвал меня по имени отчеству.

— Алексей Григорьевич, батенька, — взволнованно проговорил незнакомец, заключая мое растерянное тело в крепкие дружеские объятия, — какими судьбами?!

— Да вот, решил поехать в санях, а у возчика сломалась оглобля, — невнятно объяснил я, не зная что обо всем этом думать.

Мало того, что я, судя по реакции, был так похож на его знакомого, что он меня с ним перепутал, так еще мы с этим неведом Алексеем Григорьевичем, оказались полными тезами.

Пока я все это прокручивал в голове, пылкий приятель Алексея Григорьевича что есть силы, прижимал меня к своей любящей груди.

Наконец взрыв его чувств пошел на убыль, и он меня отпустил, правда, продолжал придерживать за рукав и откровенно мной любовался.

— Марья Ивановна, когда узнает, что мы с вами так запросто встретились, ни за что не поверит! — сообщил он мне. — Вот ей будет радость, она последнее время только о вас и говорит!

Теперь в дело включалась еще неведомая Марья Ивановна, надеюсь не интимная подруга моего полного тезки, Алексея Григорьевича.

— Да, да, конечно, я и сам не ожидал, такая неожиданная встреча, — промямлил я, чтобы хоть как-то ответить на его восторги.

— Вы теперь куда направляетесь? — спросил проезжий, так и не отпуская моего рукава.

— Хотел съездить в Калугу, — назвал я конечный пункт своего вояжа, — да оглобля сломалась.

— В Калугу? Вот и чудесно, у меня там младший братец вице-губернатором! — сообщил мне то ли новый, то ли старый знакомец.

— Непременно передам ему от вас поклон, — пообещал я, слегка подталкивая его назад к карете.

Однако владелец бакенбард и вооруженного эскорта, так просто расставаться со старым другом не намеревался. Он плотно утвердился на толстых ногах, обутых в мягкие полусапожки и вперил в меня нежный взгляд.

— А вы знаете, драгоценный мой, Алексей Григорьевич, что я сейчас еду прямо из ополчения, домой на побывку. Марья Ивановна последнее время немного хворала, так я решил ее проведать. Теперь, когда мы погоним супостата с матушки Руси в его Парижскую берлогу, не знаю когда еще удастся с ней свидеться, — сообщил он.

— Так вы сейчас состоите в ополчении? — вежливо, удивился я. — В каком, если не секрет?

Собеседник немного смутился, но ответил:

— В третьем, резервном.

В 1812 году было выставлено более трехсот тысяч ополченцев, из которых были образованы округа: 1-й — для обороны Москвы, 2-й — для обороны Петербурга и 3-й — для составления резерва. Ратники ополчения были сведены в пешие и конные полки и дружины, делившиеся на батальоны, сотни и десятки.

На бравого воина дорожный знакомый никак не походил, потому и его резервной ориентации я не удивился.

— А вы я, вижу, — продолжил он, рассматривая французский мушкетон, висевший на моем плече, — участвовали в деле?

— Нет, скорее в локальных конфликтах, — загадочно для этого времени, ответил. — Ничего серьезного.

Как многих сугубо штатских людей, а он, судя по всему, таковым и был, благоговеющих перед армией и воинскими подвигами, его такое объяснение не удовлетворило, он даже посмотрел на меня слегка свысока.

— А мы так славно повоевали! Вы знаете, у меня над головой даже пролетали ядра! И я, поверите, не склонил пред ними головы! Значит, вы сейчас, направляетесь в Калугу, — резко сменил он тему разговора.

— Да, в Калугу, — пробормотал я, но он, не слушая, опять вернулся к военным делам.

— Сейчас отсиживаться по тылам не след, все патриоты любезного нашего отечества, взяли в руки оружие! Хотите, я вам расскажу, в какой переделке я побывал?

— Я, право, не знаю, вам нужно спешить домой к Марье Ивановне, — попробовал отказаться я, — она нездорова, стоит ли задерживаться? Может быть как-нибудь в другой раз?