Похищение Муссолини - Богдан Сушинский Страница 39

Скорцени действительно очень скоро почувствовал, ЧТО время, отведенное ему для подготовки операции по освобождению Муссолини, истекает. Будучи твердо уверенным, что дуче находится на Санта-Маддалене, он принялся детально разрабатывать план захвата виллы «Вебер». Ему активно помогали Родль и два морских офицера, которых удалось заполучить с помощью Штудента, — оказалось, что у генерала отличные связи с командованием Кригсмарине.

Но, подготовив этот план, он все чаще стал задаваться вопросом: а что, если в штабе верховного главнокомандования потребуют разработку операции, связанной с другим островом? Тем, что неподалеку от Эльбы. Эти опасения превратились в реальный призрак скандала, когда в одно солнечное августовское утро ему вдруг позвонил генерал Штудент и, сообщив, что его срочно вызывают в «Воль-фщанце», предложил встретиться.

— Кстати, вы не получали приглашения в ставку на это совещание, гауптштурмфюрер? — вдруг спросил он, когда Скорцени показалось, будто Штудент готов положить трубку.

— Нет, господин генерал.

— Жаль. Я заинтересован в том, чтобы вы присутствовали на нем, поскольку не сомневаюсь, что речь пойдет об операции, к которой мы оба готовимся. Конечно, я уверен, что вы сумеете подробно ознакомить меня с вашим планом, но все же…

— Готов сделать это хоть сейчас. Однако сразу же прощу разрешения сопровождать вас в ставку фюрера.

— В ставку? Но это не так просто.

— Я знаю.

— В «Вольфшанце» прибывают исключительно по вызову.

— А вызывают генералов и старших офицеров.

Штудента ошарашила напористость Скорцени. Сейчас генерал не мог ни отказать ему, ни дать согласие. Он соображал, каким образом лучше устроить для него вызов.

— Решились настаивать, что интересующий нас человек находится вовсе не там, куда ведет след, нащупанный друзьями из абвера.

— Именно настаивать. Уверен, что вы позволите сопровождать вас.

Термин «сопровождать» показался Скорцени наиболее удачным. На самом деле просьба должна была формулироваться проще: «Возьмите, ради бога, с собой, господин генерал. Помогите попасть в кабинет Гитлера, дабы изложить свои соображения». Выслушав это, Штудент, ни минуты не колеблясь, отказался бы от участия в такой авантюре.

— Я не давал вам никаких обещаний, — резко отрубил генерал. — Пока что жду вас у себя, гауптштурмфюрер.

Почти двухчасовая беседа с генерал-полковником закончилась тем, что тот не выдержал и устало произнес:

— Согласен, гауптштурмфюрер Скорцени. Летите со мной. С адъютантом фюрера я договорюсь. В зале совещаний появитесь так, словно вас тоже пригласили. Не думаю, чтобы фюрер стал уточнять. Тем более что он помнит: вся тяжесть операции ложится на ваши плечи.

— Будем надеяться.

— Но предупреждаю: при первой же возможности предоставляю слово вам, но вряд ли смогу помочь, если упорство по поводу Санта-Маддалены вызовет у фюрера ярость.

— Вы не верите, что я прав? Мне показалось, что сумел убедить вас.

— А какое это имеет значение: верю или нет? — хрипло рассмеялся Штудент, поднимаясь из-за стола. — Если мне прикажут освободить Муссолини, я освобожу его хоть на Эльбе, хоть на острове Пасхи. Даже, если дуче вообще никогда в жизни не бывал там. Поэтому отстаивать свое мнение относительно Санта-Маддалены вам придется в одиночку.

— Согласен.

— Похоже, у нас в рейхе развелось слишком много разведок. О чем ни поинтересуйся, каждая утверждает свое и указывает на другую часть света.

— В этом есть доля истины, — мрачно согласился Скорцени, понимая, что Штудент подразумевает при этом и агентуру СД, на которую ссылается Гольвег.

* * *

Что бы на самом деле ни думал Штудент об агентах, чьими сведениями располагал Скорцени, однако слово свое сдержал. На следующий день гауптштурмфюрер снова оказался в «Вольфшанце», в кругу настолько высокопоставленных чинов, что любой ефрейтор, попади он на генеральский совет, чувствовал бы себя куда увереннее.

Тем не менее Отто хладнокровно сдержал подозрительно-насмешливый взгляд министра иностранных дел фон Риббентропа, который появление в ставке нового лица воспринимал чуть ли не как посягательство на свой авторитет. Не придал значения провокационному вопросу фельдмаршала Кейтеля (он сидел справа от пока пустующего кресла фюрера): «Гауптштурмфюреры теперь входят в состав высшего совета рейха?»

Зато умышленно сел не рядом се Штудентом, с которым вошел в зал, а между маршалом авиации Герингом и генералом Йодлем.

Непроизвольно отшатнувшись, генерал удивленно посмотрел на Скорцени, но уже в следующее мгновение стекла его очков осветились морщинистой улыбкой подслеповатых глаз:

— Ваше восхождение, мой друг, — вполголоса проговорил он, — начинает напоминать мне императорскую поступь Бонапарта.

— Если не принимать во внимание разницу между королевским дворцом в Париже и бункером «Вольфшанце», — сдержаннее, чем следовало бы в этой ситуации, согласился гауптштурмфюрер.

— Однако вы должны помнить, что второе пришествие свое на трон Бонапарт начинал именно с острова Эльба, высадившись в бухте Жуан в окрестностях Канна.

Слушая его, Скорцени поймал на себе проницательный взгляд Гиммлера, занявшего место слева от кресла фюрера, сразу же за Риббентропом. Судя по тому, как, опершись руками о ребро стола, он смотрел в их сторону, гауптштурмфюрер догадался, что рейхсфюрер СС прислупгй-вается к разговору. И даже не пытается скрывать этого.