Булат - Кирилл Кириллов Страница 38

– Хвала великому Ганеше, – воскликнул слепец, вновь обретя под пальцами ткань впереди идущего.

– Ты нашел меня?! – спросил тот, на чьем плече лежала рука Афанасия.

– Да, все хорошо, нашел, – пробормотал купец как можно менее внятно. Он знал, что у потерявших зрение сильно обостряются другие чувства и понимал, что слепец наверняка распознает подмену. Но он собирался обманывать только тех, кто отстоял дальше.

Резким движением он скрутил ворот драной рубахи слепца, пережимая тонкую шею. Тот забился, не в силах вдохнуть, попытался оторвать от ворота стальные пальцы. Не смог, обмяк в изнеможении. Афанасий чуть отпустил ворот.

– Все на месте? – осведомился предводитель так громко, чтоб его было слышно в конце колонны.

– Да! Да! Все здесь, – ответил нестройный хор.

Слепец, которого держал Афанасий, тоже встрепенулся, вдохнул немного воздуха в цыплячью грудь, попытался что-то сказать. Купец надавил снова. Слепец опять забился, беззвучно разевая рот. Наконец слепой индус понял, чего от него хотят. Хмыкнул, потряс головой, как норовистый конь. Смирился. Плечи его поникли. Спина сгорбилась.

– Тогда идем. Я чувствую, – предводитель с особым нажимом произнес это «я чувствую», словно лишний раз утверждая свое право верховодить, – до города уже недалеко – и первым сделал шаг.

Вереница дрогнула и потянулась следом за вожаком. Афанасий поразился тому, как ходят слепые. Осторожно выставляя вперед ногу, словно ощупывают ей пространство перед собой, не перенося вес. И только убедившись, что впереди нет камней или коряг, делают шаг. Он попробовал и сам так идти, чтобы не сильно выделяться, и украдкой, поскольку их уже могли разглядеть разморенные на солнце стражники, подал знак мулле делать то же. Но хорасанец уже сам понял, что к чему.

На их счастье, в воротах случилась заминка, один из провожатых богатого экипажа заспорил с начальником стражи о размере входной пошлины. Они ругались, указывали перстами один на наглухо закрытую тканями повозку, другой куда-то вверх, очевидно намекая каждый на свое начальство. Пока они разбирались меж собой, подъехала еще одна группа в полдюжины всадников. Горячие кони занервничали, стали топтаться на месте, подниматься на дыбы. Почуяв впереди опасность, вожак свел слепых на обочину и остановился. Так они простояли минут двадцать, пока наконец стороны не договорились, и оба каравана не проехали внутрь.

Предводитель слепых расправил плечи, еще выше задрал подбородок и повел своих людей к воротам, стуча палкой по пыльной дороге. Дорогу им заступил высокий детина в кольчуге, надетой прямо на голое волосатое тело. Расставив пошире ноги, он упер руки в бока и стал ждать их приближения с гадкой ухмылкой на тупом лице.

Палка предводителя, стуча по утоптанной множеством ног дороге, приближалась к его сандалиям. А он словно бы того и ждал, улыбаясь все гаже. Всем, кроме слепых, было ясно, что если палка встретится с ногой детины, произойдет что-то нехорошее. Другие стражники наблюдали за происходящим заинтересованно, как зеваки, собравшиеся поглазеть на представление, которое может стоить акробату жизни.

Палку и сандалию разделяло уже несколько вершков. Рожа стражника расплылась так, что, казалось, уши провалятся в широко разинутый рот. Но предводитель что-то почувствовал. Он остановился, демонстративно медленно поставил палку перед собой, сложил на нее руки и почтительно склонил голову. Разочарованный стражник стал походить на ребенка, которому показали леденец, да не дали. Другие стражники тоже погрустнели и, сплевывая сквозь зубы, отошли в тенек.

– Э-э-э-э! – немного растеряно пробормотал детина, но не потому, что был чем-то смущен, а просто дело поворачивалось не так, как он задумал, и требовалось некоторое время, чтоб неспешный его ум осмыслил новое. – Кто такие, куда путь держите? – заорал он прямо в лицо предводителю, вспомнив нужные слова.

– Артель ремесленников. Собираемся попытать счастья в славном городе Каллуре, – спокойно ответил предводитель, хотя на скулах его вздулись каменные желваки.

– Ремесленников? Да что вы можете? – удивился стражник, а потом с издевкой добавил: – Вы же слепые.

– Не для всех работ нужно зрение. Мы можем перетирать руду, делать заготовки, полировать камни, – по-прежнему спокойно ответил предводитель.

– На ощупь, что ли?

– Да, на ощупь.

– И что, не промахиваетесь?

– Ошибки бывают у всех. И у зрячих тоже. Покажи мне ювелира, который никогда не портил обрабатываемого камня.

– Ну это… Не знаю, – стражник замялся. – Ладно, тогда с вас… – он прошелся вдоль ряда слепых, загибая пальцы для памяти, – одиннадцать монет.

– Одиннадцать? – переспросил предводитель.

– Да, одиннадцать, по одной за каждую голову, – торжественно произнес стражник. Видимо, возможность что-то разъяснить искалеченному, но несгибаемому человеку доставляла ему удовольствие.

– Но нас же девять! – воскликнул предводитель.

Афанасий и мулла, не сговариваясь, опустили пониже головы и зажмурили глаза.

– Ты не умеешь считать? Или, может быть, за время путешествия кто-то у вас того… Родил двойню? – детина сам засмеялся над своей шуткой, закидывая голову и дергая огромным кадыком. И вдруг замолчал, снова став серьезным. – Одиннадцать монет.

Поняв, что спорить бесполезно, предводитель сунул руку за пазуху и, порывшись там, извлек на свет божий одиннадцать монет с именами четырех праведных халифов ^[25]. Пересыпал их в лопатообразную ладонь стражника.

– Где вы такую древность откопали? – удивился тот, разглядывая монеты.

– Тебе не нравится наше серебро? – спросил предводитель. – Или монеты имеют не полный вес?

– Да нет, все в порядке, – буркнул стражник. – Проходите! Не задерживайте народ. Вон за вами уже очередь выстроилась.

Предводитель не заставил себя просить второй раз. Широко шагая и громко стуча палкой по утоптанной глине мостовой, он повел своих людей в постоялому двору, стоявшему прямо на входе в город.

По уму следовало бы оставить калек и бежать, но делать это на глазах у стражников, особенно того тупого громилы, не хотелось. Да и постоялый двор манил возможностью получить толику нормального человеческого уюта, которого они были лишены столько времени. Так, вереницей, цепляясь друг за друга, вошли они под низкий, закопченный потолок, под которым клубился чад перегоревшего масла.

Предводитель о чем-то пошептался с дородным хозяином. Звякнули, переходя из рук в руки, несколько монет. Крепкий парень, сын хозяина, взял двумя пальцами предводителя за грязный рукав и повел через зал, остальные потянулись следом. Они вышли во внутренний дворик, которому растущее за глинобитной стеной дерево с крупными, похожими на листья иголками давало прохладную тень. Пол дворика был выложен крупным шершавым камнем. Вдоль стены были набросаны коврики и подушки, некогда цветастые, а теперь приобретшие одинаковый грязно-бурый цвет.