Князь Рюрик - Василий Седугин Страница 38

И Рерик сдался. Прощание было коротким. Он прижал её к себе, поцеловал в щёку, улыбнулся:

— Держись. Скоро свидимся. Ты у меня молодец!

Она села в телегу, волы вошли в болото, и их спины заколыхались среди грязновато-зелёной жижи, медленно удаляясь от берега. Ильва с просветлённым лицом кивнула ему головой, а он не отрываясь смотрел ей вслед. «Пожалуй, она права, — думалось ему. — Какое дело саксам до раненых и больных! Скоро начнётся такое, что только повёртывайся».

На совещании военачальников отряда Рерик говорил:

— За три месяца после захвата Рерика положение резко изменилось в лучшую для нас сторону.

Постоянными нападениями врагу нанесён большой урон, он не досчитывается тысячи воинов. Ему не удалось установить власть над нашими землями. По сути, под его контролем только столица. В то же время за счёт притока ополченцев наш отряд увеличился на треть. Дражко нарастил свои силы на четверть. Так что мы можем дать сражение, не дожидаясь помощи от лютичей или поморян.

Рерик оглядел присутствующих. Опытные, закалённые в боях предводители сотен слушали его внимательно и в знак согласия кивали.

— Но для нанесения удара нужно объединиться с Дражко. Как донесла разведка и как сообщают люди из групп самообороны, саксы поняли наш замысел и сосредоточили свои силы на востоке. Пусть ждут. А мы пойдём на юг. Наше преимущество в том, что мы можем ударить в любом месте. На участке прорыва наших сил будет в несколько раз больше, чем у врага. В том же направлении ударит и воевода Дражко.

— Он извещён о наших замыслах?

— Да. Я получил подтверждение, что он выступит в тот же день, что и мы.

Выступили в полночь, на рассвете сблизились с противником. По общему сигналу навалились на него всеми силами. Рубка была беспощадная. Мало кому из саксов удалось скрыться. Путь на юг был свободен. На другой день соединились с войском Дражко.

— Ну, племянничек, ты просто сверх всяких похвал! — обнимая Рерика и похлопывая ладонью его по плечу, растроганно говорил дядя. — Так всё умело подготовить и провести! Оба войска были в кольце, а теперь мы на свободе, да ещё вместе!

— Ты тоже, дядя, молодец!

— Ась? Как ты сказал?

— Молодец, говорю! И воины твои на загляденье!

— На загляденье, говоришь?

— Хорошо вооружены, упитанны, настроение, судя по всему, боевое!

— Ещё бы! Прямо-таки рвутся в бой!

— Будем готовиться к битве! — решительно заявил Рерик.

Вместе с Улебом они объехали окрестности и выбрали место для предстоящего сражения: пологая возвышенность, очень удобная для размещения войска, можно её укрепить и отбиваться, изматывая силы противника, а потом ударить во всю мочь.

С правой стороны близко подступал глухой непролазный лес, слева тянулись на сотни шагов луга, которые переходили в болото; это было самое слабое место в обороне, потому что надёжно прикрыть его не было сил, а луг был прекрасной площадкой для атаки конницей. Пока стояли, размышляли, подошёл Олятка, тут же предложил выход:

— Выроем волчьи ямы. А что?

Подумав, добавил:

— Одну волчью яму. Но длинную, во весь луг.

— Дельно! — подхватил мысль старика Рерик. — Выкопаем ров, закроем его настилом, сверху застелем дёрном. Ну, спасибо, Олятка! Чтоб жил ты ещё сто лет, нужный нам человек!

Тотчас приступили к возведению укреплений. Воины рыли землю, возводили вал, на котором заострёнными концами вверх ставились брёвна. Работа знакомая, выполнявшаяся в каждом походе.

Олятка с подчинённым ему отрядом бойцов трудился на левом крыле.

На другой день внезапно подошло войско лютичей. Первыми подскакали разъезды, а следом вырвался из леса на могучем коне князь лютичей Буян, широкогрудый, с толстыми руками, круглой головой, краснощёкий и большеглазый. Не успел подъехать, как всё закружилось вокруг него.

— Ну вот они, славные вояки, которые саксов побили и снова собираются дать им жару! — громовым голосом заговорил он, спрыгнув с коня. — Ну, давай обниму тебя, мой дорогой Рерик, мужественный юноша! И тебя, Дражко, хотя ты всё время хитришь и увёртываешься! И тебя, славный воин Стемид, мой несгибаемый друг! И всех вас обнимаю, мои мужественные друзья и соратники!

Он на некоторое мгновенье прервался, оглядывая возвышенность, и снова зарокотал:

— Вы что же, собираетесь обороняться? Не позволю! Лютичи всегда первыми бросались на врага! Мы — лютые воины! Врагов мы рвём на куски, вот так! — Он сделал страшные глаза, обнажил большие неровные зубы и стал ими клацать, показывая, как они будут действовать в бою. — Точите мечи, острите пики — и вперёд! Мы ударим по саксам, так что небо им покажется с овчинку!

— Князь, — наконец нашёл возможность высказать своё мнение Рерик, — беды большой не будет, если мы построим укрепления. Обманем врагов. Пусть думают, что мы собираемся обороняться, а мы первыми нападём!

— Во! Мои мысли угадал! Так и сделаем! Я и своим прикажу начать работы! — неожиданно быстро согласился Буян.

Он весело поглядел на Рерика и неожиданно спросил:

— А правда, что у тебя перед ненастьем в ушах булькает?

— Правда, князь.

— Ну, какая ожидается погода завтра? В дождь будем сражаться или при сухой погоде?

— Мои уши подсказывают, что день выдастся погожим.

— Прекрасно! При ясной погоде будет виднее, как побегут от нас саксы!

На другой день после обеда подошли саксы. Тоже стали возводить вал, укреплять его частоколом. Рерик видел Уто: Тот скакал на коне, однако не рисовался, как в предыдущем сражении, а деловито распоряжался расстановкой своих войск. Ночь выдалась звёздной, тихой, обещая солнечный день. Едва забрезжило, оба лагеря зашевелились, столбами потянулись дымы от костров, на которых разогревалась пища.

Потом стали строиться войска. Развевались знамёна, стяги, колыхались пики, вдоль строя скакали конники. Всё делалось сдержанно, сосредоточенно, продуманно.

Первыми с той и другой стороны выступили лучники, начался взаимный обстрел, появились первые раненые, убитые.

И вдруг перед войском выскочил Буян. Он сбросил с себя рубашку и остался голым по пояс, вскинул над собой меч и щит и заорал громовым голосом:

— Славяне! Русины! Дадим жару презренным саксам!

Ответом ему был рёв тысяч воинов, все бросились вслед за князем лютичей в бешеном прорыве. Рерик, скакавший на коне впереди своей конницы, видел некоторое замешательство среди воинов противника, видно, они собирались первыми идти в атаку и совершенно не ожидали нападения. Однако замешательство было непродолжительным. Вот они изготовились к бою, и едва враг приблизился, как дружно бросили перед собой привязанные на верёвках секиры; тяжёлые топоры вонзались в тела, разбивали в куски щиты, сбивали шлемы. И тут же началась рукопашная схватка. Рерик, прикрываясь щитом, делал стремительные выпады и доставал длинной саблей незащищённые места вражеских воинов. Конь по его команде то взвивался на задние ноги, то кидался вперёд, то крутился на месте. Но вдруг он весь задрожал, и стал клониться на бок; Рерик едва успел убрать ногу, чтобы не быть придавленным. И тут он увидел, как из-за крупа коня на него глянули азартно-весёлые глазки сакса, в руках он держал короткий окровавленный нож, которым вспорол живот его верного друга. Разъярённый Рерик ткнул остриём сабли ему в рот, злорадно отметив ужас в глазах противника, пришедший на смену победоносному выражению.