Одинокое ранчо (сборник) - Томас Майн Рид Страница 37

Менее чем через дюжину шагов от входа расселина несколько расширяется, затем сужается снова, подобно штангенциркулю. Пространство внутри имеет форму эллипса, напоминая старомодный соусник, высеченный из цельного камня. Со всех сторон, кроме верхней, его окружают стены. Это отверстие, спускающееся с самой вершины, сразу раскрывает перед геологом тайну образования расселины. Узкая щель, открывающаяся с равнины, таких подсказок не давала, зато здесь наметанный глаз сразу замечает покрытые ржавчиной прожилки в песчанике – тут бесчисленные столетия порода подвергалась разрушительному воздействию проточной воды.

Прокладывая себе путь из узкой расселины на более широкое пространство, Уолт Уайлдер и молодой кентуккиец не утруждают себя научными наблюдениями. Их волнует только то, что противоположная сторона промоины отлого уходит вверх, обещая послужить тропой для подъема на равнину.

Шестьдесят секунд спустя оба уже карабкаются по ней, пробираясь через хаос камней, преодолеть который не в силах ни одна лошадь – эти огромные валуны выглядят так, словно обрушились с неба или были извергнуты из недр земли.

Отступление беглецов через расселину, как и прорыв из окруженного корраля, кажется предприятием сомнительным. Никто из них не питает убеждения, что в конечном счете им удастся спастись. Они напоминают раненную белку, цепляющуюся за тоненькую веточку, неспособную удержать ее. Нет полной уверенности в том, послужит ли этот пологий подъем тропой на верхнюю равнину, поскольку Уайлдер сохранил лишь смутные воспоминания о рассказе траппера. Но даже если так, то индейцы, эти признанные мастера карабкаться по скалам, вскоре последуют за белыми по пятам. Предпринятая военная хитрость едва ли надолго их задержит. Американцы устремляются в провал подобно утопающему, который хватается за любую способную плыть вещь – хрупкую ветку, пучок травы или соломинку.

Карабкаясь на уходящую ввысь скалу, усеянную камнями, оба, не говоря ни слова, лелеют одну и ту же мысль. И именно в ней черпают надежду. Только бы удалось добраться до вершины, до плато, образуемого верхним краем утесов! Краснокожие, разумеется, могут продолжить погоню, но уже не верхом. Это будет соревнование между пешеходами. А в скорости своих ног белые люди не сомневаются, считая себя способными дать фору преследователям. Команчи, как известно, индейцы конные – это существенный факт. Эти кентавры прерий и шагу не делают без лошади, и на своих двоих чувствуют себя столь же неловко, как птица с перебитым или подрезанным крылом.

Если удастся достичь вершины утесов, все еще может обернуться хорошо. Согреваемые этой идеей, американцы мчатся по расселине, то скользя вдоль краев, то протискиваясь между большими валунами, то перепрыгивая с одного камня на другой, не уступая в проворстве антилопе-бигхорну.

Они преодолевают не более половины пути, когда снизу слышатся вопли. Но беглецы остаются скрытыми от глаз преследователей – выступы скал и усеявшие дно расселины валуны прячут их. В ином случае, пули и стрелы уже свистели бы мимо их ушей, а быть может, уже положили бы конец бегству. Дикари находятся достаточно близко, чтобы прибегнуть к ружью или лукам, и голоса их, отражаясь от стен, звучат так, будто раздаются совсем рядом.

Как уже упоминалось, белые преодолевают более половины пути вверх по склону, и уже начинают поздравлять себя с перспективой избавления. Они даже задумываются над тем, какое направление следует избрать, выбравшись на поверхность, поскольку знают, что их там встретит открытая равнина. И тут вдруг американцы останавливаются, но вовсе не потому, что путь прегражден. Совсем напротив, он становится еще удобнее, поскольку перед ними открываются две дороги вместо одной, – в этом месте расселина разделяется на два отчетливых ответвления. Следует решить, каким из них воспользоваться, и именно это вызывает остановку, породив замешательство.