Пожиратели огня - Луи Жаколио Страница 37

— Мистер Пауэлл продал шкуру еще не убитого медведя, — просто заметил Дик. — Невидимые очень хорошо попались со своими деньгами.

— Это, должно быть, господин де Функаль сообщает, — продолжал Оливье. — Только теперь, пожалуй, уже поздно.

— Напротив, теперь самая пора, — возразил Дик. — Я приму свои меры…

В глазах канадца блеснул недобрый огонек, но сейчас же потух, и он продолжал совершенно спокойно:

— Ваш отец сделал превосходную находку. Господин де Функаль неоценим.

Но уверенность Дика не сообщилась графу. У него защемило сердце, когда затрубили к началу боя и приступили к обычным предварительным формальностям.

Прежде всего судья поединка представил всех четырех бойцов генерал-губернатору и лорд-мэру. Глядя на могучие формы Тома Пауэлла, англичане пришли в восторг и потребовали, чтобы музыка проиграла «Правь, Британия» в честь героя дня.

На противоположной стороне царила глубокая тишина. Когда замолк последний звук оркестра, канадец, в свою очередь, выступил вперед, чтобы представиться властям. До сих пор он держался скромно, в стороне, и на него не обращали внимания, но когда он выдвинулся вперед, шум среди англичан утих, и они поняли, что бой готовится не шуточный.

Впечатление усиливалось еще вследствие глубокой тишины в лагере французов и американцев, которая составляла резкий контраст с шумным восторгом англичан. Даже Том Пауэлл притих и сменил свою хвастливо-вызывающую позу. Быть может, первый раз в жизни он почувствовал страх перед грозным противником.

Затем приступили к метанию жребия, который должен был определить, в каком порядке бойцам выходить на состязание. Том Пауэлл тревожно следил за этой формальностью. Он чувствовал, что если выходить первым достанется Джону Тайлеру, то после борьбы с этим сильным противником ему, Пауэллу, будет мат, потому что с канадцем он уже не сладит вследствие сильного утомления. Английский силач стал даже раскаиваться в своем хвастовстве, побудившим его вызвать на бой представителей всех национальностей одновременно.

Но судьба смилостивилась: первый номер достался негру Сэму, второй Дику Лефошеру, третий американцу, а четвертый ирландцу.

Однако он все-таки подвергался опасности. Даже если бы он и победил француза, то вышел бы из боя в таком плачевном виде, что торжество американца было бы несомненно.

Эта мысль пришла в голову всем англичанам. Том Пауэлл пал духом. Послали тайную депутацию лорд-мэру, который пригласил к себе судью и поговорил с ним. Судья обещал после боя с Диком прекратить поединок и отложить его до другого дня. Это он мог сделать собственной властью по правилам боя.

Обещание судьи сообщили Тому Пауэллу, и он снова ободрился. Толпа не заметила этих переговоров и преспокойно ждала.

Наконец раздался давно ожидаемый сигнал. Троекратно протрубили трубы. Секунданты подвели бойцов друг к другу и отошли в сторону.

Том Пауэлл сказал, презрительно указывая на Сэма:

— Этот пойдет на закуску!

Сэм смело встал против своего противника, поднял, как положено, кулаки вровень с лицом, но — увы! — не прошло и пяти минут, как он уже лежал, поверженный на землю ударом кулака в самую середину лба. Его унесли с арены чуть живого.

При виде бесчувственного тела негра Сэма Оливье побледнел, как смерть, и едва устоял на ногах.

После пятиминутного перерыва снова проиграли трубы. Пришла очередь канадца. Приближалась настоящая битва.

На набережной, на улицах теснились массы народа, крыши домов и даже мачты кораблей были усеяны любопытными. Ветви деревьев положительно гнулись под тяжестью взобравшихся на них людей: всякому хотелось взглянуть на несомненное торжество Тома Пауэлла.

Волнение Оливье не имело границ.

— Не бойтесь, граф, — тихо уговаривал его Дик. — Успокойтесь, пожалуйста, подумайте: весь Мельбурн смотрит на нас.

— Если бы дело шло о моей жизни, — возразил граф Лорагю, — я бы не волновался так. Но ведь тут замешаны вы и вдобавок еще этот скот взял деньга, чтобы вас убить. Ах, Дик, Дик, это ведь все из-за меня.

— Ну, довольно, довольно. Ведите меня. Возьмите меня за руку. Скажите, разве вы находите, что она дрожит?

— Нет, Дик, она не дрожит. Но ведь вы, как известно, человек замечательный.

— Вы увидите, что я сделаю из этого человека. Однако я его не убью, а только сделаю безвредным навсегда. Он уж у меня больше не будет убивать людей.

В третий раз проиграли трубы. Противники выступили вперед, сопровождаемые своими секундантами.

— Начинайте! — сказал судья, когда бойцы сошлись.

Том Пауэлл сейчас же встал в оборонительную позицию, словно опасаясь внезапного нападения. Сразу же стало ясно, что на арене сошлись не обыкновенные противники, а смертельные врага, и что бой между ними будет отчаянный.

Канадец сделал то же самое. Эти движения были выполнены с таким знанием дела, что знатоки из публики пришли в восторг.

— Милорд Сеймор, — сказал адмирал Сидней на ухо генерал-губернатору, — у нас, кажется, будет самый великолепный сеанс бокса, какой только можно себе представить.

Губернатор с улыбкой кивнул головой.

Том и Дик, крепко став на ноги и вытянув шеи, в течение нескольких секунд измеряли друг друга взглядами. Ни тот, ни другой не решались начинать. Англичанин опасался применять против своего противника обычный, избитый маневр, так удавшийся ему с несчастным Сэмом, а канадец хотел сначала узнать намерения врага и тогда уже действовать. У него была своя строго выработанная тактика, которой он намерен был придерживаться.

Во всех боях, в каких ему приходилось участвовать, он обнаруживал одно всеми признанное качество: замечательную точность ответного удара. Поэтому он и теперь решил наносить только ответные удары и не нападать самому, покуда противник не утомится и не выбьется из сил. При его флегматичном, спокойном темпераменте эта тактика обещала особенный успех в борьбе с желчным, раздражительным Пауэллом.

Время, пока противники наблюдали друг за другом, показалось зрителям целой вечностью. Наконец англичанин решился начать нападение, не выходя, впрочем, полностью из оборонительной позиции. Он сделал три или четыре финта, но всякий раз встречал кулаки Дика, поднятые вровень с лицом. Тогда он направил на канадца удар, который, если бы достиг цели, пришелся бы последнему прямо в нижнюю челюсть. Но кулак англичанина встретил громадную руку, которая отразила удар, не сделав, впрочем, ответного выпада. Все это было проделано обоими бойцами с замечательной точностью, точно в фехтовальном зале.

Раздалось громкое «браво». Публика приветствовала этот первый мастерский удар. За первым последовало еще два или три. Они тоже не привели ни к какому осязательному результату, но до крайности раздражили Пауэлла, который сердито пробормотал сквозь зубы, хотя это запрещалось правилами бокса: