Наследник - Гэри Дженнингс Страница 36

Для того чтобы изобразить озёрное сражение между флотом Кортеса и ацтеками, мы выбрали лагуну неподалёку от Аламеды. Афиши, приглашающие на представление, были расклеены по всему городу, а глашатаи вовсю нахваливали пьесу на каждой площади.

Я лично взимал плату за вход. Торговцы, предлагавшие зрителям одеяла, чтобы постелить на траве, поскольку лавок возле лагуны почти не было, а также все, кто торговал закусками, сластями и напитками, уплачивали мне процент с выручки.

Народ просто валом валил, и к тому времени, когда я взял деньги с последнего зрителя, не оставалось уже места не только чтобы сидеть, но и чтобы стоять. Несмотря на незамысловатый сюжет, Матео развернулся вовсю. Мой друг был незаурядным актёром: он ухитрялся вдохнуть жизнь, порой даже с избытком, в самую непритязательную роль.

Правда, всегда оставалось опасение, что если он окажется недоволен тем, как публика его принимает, то, пожалуй, вместо того чтобы сражаться с другими актёрами, исполняющими роли врагов, бросится со шпагой на зрителей.

Пьеса начиналась с того, что конкистадоры плывут на боевом корабле, то есть на барже, которой мы по мере сил попытались придать сходство с военным судном. Матео-Кортес отважно стоял на носу с мечом в одной руке и святым крестом в другой. Бок о бок с ним находилась донья Марина, индианка-переводчица, главная помощница завоевателя в переговорах с индейскими племенами. Благодаря ей маленький отряд Кортеса получил поддержку союзнических армий, без помощи которых нельзя было рассчитывать на победу. Могущественные ацтеки были серьёзными врагами и внушали страх конкистадорам.

Первоначально на роль доньи Марины выбрали женщину из труппы бродячих актёров, но её муж и Матео рассорились, я не стал утруждать себя выяснением, по каким именно причинам. Её заменили прелестной юной индейской девушкой. Я имел глупость спросить Матео, где он её нашёл, — в casa de las putas, конечно.

На мне была маска, как и у некоторых зрителей. Правда, в отличие от многих франтов я надел маску не как дань моде, а действительно для маскировки. Елена любила представления, и, хотя считалось, что такие «вульгарные» зрелища не для женщин, я был уверен, что она, как и многие дамы из общества, скрывавшие под масками свои лица, не упустит возможности посмотреть пьесу, о которой в городе было столько толков.

Мои страхи — и надежда увидеть её снова — оправдались: она приехала в карете с Луисом и немолодой дуэньей. Спутницу Елены я не знал, это была точно не та пожилая матрона, которая сопровождала её в карете много лет тому назад. За ними следовала служанка с подушками и одеялами, на которых господа собирались расположиться.

Я вручил билеты Луису, стараясь не встречаться взглядом с ним или Еленой, хотя моё лицо и было скрыто под маской.

Продав последний билет, я занял удобную позицию, чтобы в случае чего сбежать с вырученными деньгами, если из-за своеобразной игры Матео публика вдруг разозлится настолько, что дело не обойдётся швырянием овощей, а дойдёт до кровопролития. С этого места я не мог видеть Елену, но оно и к лучшему, так как мне было бы больно смотреть на неё, сидящую рядом с Луисом.

Когда показалась баржа, она же боевой корабль, за сценой зловеще забили барабаны, создавая соответствующее настроение — предчувствие грозных событий. Баржа подошла достаточно близко, чтобы публика на берегу могла слышать реплики актёров, и Матео возгласил, что, когда он возмужал настолько, чтобы разить неверных, мавры уже были побеждены и изгнаны из Испании. Но хотя его родине больше не угрожали кровожадные полчища мусульман, она ещё не обрела места под солнцем как великая империя. Такая возможность представилась Испании, когда Колумб открыл для завоевания целый новый мир.

— Поскольку я искал богатства и славы, стремился к приключениям и желал принести язычникам святой крест, я тоже пересёк Великий океан, направляясь в Новый Свет.

Как всегда, Матео разглагольствовал так долго, что глаза у меня начали слипаться и их трудно было открыть. Слава богу, я настоял на том, чтобы вставить между его длинными монологами действие, и, к моему облегчению, вскоре в лагуне появились три индейских боевых каноэ: на большее денег у нас не хватило. И сражение началось — деревянные пушки на корабле Кортеса прокашляли, извергнув пороховой дым. Значительное количество чёрного пороха просто пожгли на борту баржи, чтобы шума и дыма было побольше. Человек, прятавшийся за одеялом, забил в большой металлический барабан, что должно было обозначать шум сражения — звук пушечных выстрелов и огня из аркебуз. В испанцев полетели деревянные стрелы без наконечников. Индейцы, выкрикивая ругательства, норовили поразить их деревянными копьями, тогда как конкистадоры яростно отбивались. Для пущего эффекта мы пропитали смолой несколько деревяшек, подожгли их и пустили плавать по воде вокруг лодок.

Индейцы нападали на Кортеса и его солдат с удивительным рвением, но и те, со своей стороны, давали отпор столь же рьяно. Я в ужасе наблюдал за тем, как сценическое сражение между индейцами и конкистадорами становится столь ожесточённым, что превращается чуть ли не в настоящий бой. Одного конкистадора стащили с корабля в воду, и он едва спасся, когда торжествующие индейцы пытались пронзить его копьём, как рыбу острогой.

Потом ещё один конкистадор полетел в воду. Индейцы на каноэ взревели от восторга и набросились на корабль с удвоенной яростью.