Агентурная кличка – Лунь (сборник) - Николай Черкашин Страница 36

Штурмовая группа капитана Башилова раскладывала взрывчатку по заплечным мешкам, сколачивала переносные мостки и легкие лестницы.

«Наверное, вот так же и в Средние века готовились здесь к штурму замков», – думал Сергей, выбирая в кадр наиболее интересные лица. Среди прочих оказался здесь и усатый ценитель ливерной колбасы, и старшина-понтонер, и рыжий Ерема… Все они со строгими, озабоченными лицами готовились к бою, готовились к штурму небольшой, но грозно ощетинившейся пулеметно-орудийными стволами крепости. И никому не хотелось остывать на сырой земле в этот погожий апрельский денек. И никому не хотелось об этом думать…

– Пойдешь во втором броске, – наставлял Сергея капитан. – Не знаю, как ты будешь снимать – все в дыму будет. Но это твое дело. Моя задача, чтобы ты на крышу форта попал. Вот там интересно будет. Там самая наша минерско-саперная работа и пойдет!

Лобов подумал, что ему здорово повезло, что он попал в штурмовую группу именно капитана Башилова. Верилось, у этого командира все получится, все пойдет как надо. Да и сам он, ладный, неспешный, в хорошо пригнанной гимнастерке, перепоясанной ремнями портупеи, бинокля, планшетки так и просился в кадр, и Лобов незаметно снял его уже в деле.

Штурм назначили на пять утра. Сергей прикинул: уже рассветет, чувствительности пленки хватит вполне.

Штурмовая группа укрылась в трех глубоких воронках в полутораста метрах от форта. Саперы приползли сюда еще в темное время.

Неподалеку, рота тяжелых танков разворачивалась в боевой порядок. Головастые машины походили на разъяренных слонов с угрожающе поднятыми хоботами. Стальные хоботы изрыгали сталь и пламень… Но они шли в обход форта, по своему направлению.

Первой грохнула батарея полковых минометов, приданная саперной бригаде с вечера. Она била дымовыми минами, и форт сразу же заволокло сизо-бурой пеленой. Дальше началось, как выразился капитан, «наступление на пузе»: три минера во главе с давешним старшиной – где перебежками, а чаще ползком доставили к внешнему обводу рва три вещмешка взрывчатки – свыше тридцати кило тола. Заложили тол и тут же поползли-побежали обратно, разматывая с катушки провод. Из форта их заметили, и открыли почти что прицельный – насколько позволяли клубы дымы – огонь. Тогда по амбразурам горжевого фасада шарахнула осколочными гаубичная батарея. Взрывы снарядов разнесли дымзавесу в клочья. Но пулеметы на время замолкли, и этого было достаточно, чтобы минеры без потерь вернулись в исходные воронки. Они еще не успели отдышаться, как капитан Башилов сам прокрутил магнето «адской машинки», и форт на минуту исчез за взметнувшейся землей и кирпичами. Мощный куст взрыва еще оседал, когда вперед бросились дымзавесчики, которые забросали ров и горжу дымовыми шашками и дымовыми гранатами. Теперь под прикрытием густых черных клубов рванулись вперед шестеро бойцов, держа по бокам длинный узкий трап, сколоченный из дюймовых досок. Это был первый бросок. Саперы перекинули трап через полузасыпанный мощным взрывом ров и тут же пробежали по нему в дым, окутывавший форт. Минута-другая – и они уже карабкались по травяному траверсу на массивное боевое перекрытие, из которого торчали вентиляционные колпаки и печные трубы.

– Теперь наш черед! – тихо сказал капитан, а потом заорал во все горло: – За Родину! За Сталина! Вперед!

В этой семерке второго броска бежал и Лобов, на которого тоже навьючили вещмешок с толовыми шашками. Не пропадать же дармовой рабочей силе?! Сергей бежал, не чуя тяжести мешка. В голове была только одна мысль: «Если в мешок попадут, если мешок рванет, то уж точно костей не собрать». Из форта палили сквозь дымовую завесу, и довольно метко. Вероятно, пространство перед горжевыми капонирами было давно пристреляно. Двое саперов так и не добежали до переходного мостка. Да и Сергея, едва он достиг середины трапа, взрывная волна не вовремя рванувшего снаряда швырнула в воду рва. Он упал спиной, но изловчился удержать фотокамеру над водой. И, стоя по пояс в очень холодной зеленой жиже, успел сделать два замечательных кадра: три бойца перебегают по трапу в клубах дыма, сквозь которые проступает кирпичная стена форта. Всего две секунды – и картинка исчезла, и надо было думать, как выбираться изо рва. Если немцы заметят его копошение, то положат фланкирующим огнем из той самой полубашни, на фоне которой он только что сделал снимки. Он пригнулся к самой воде и побрел по дну, стараясь не напороться на острые пики, которые торчали из бетонированного русла. Но пики, изрядно проржавевшие за полвека, гнулись и ломались, как камыши…

Пальба нарастала. Шальные пули с чавканьем вспарывали густую воду. По мостку бежала группа третьего броска, и замыкающий цепочки слегка замешкался и протянул руку Лобову. Это был рыжий Ерема. Сильным рывком парень выдернул фотокорреспондента из болотной жижи. Сергей не успел и спасибо ему сказать – вскарабкался на осыпь рва и перебрался вместе со всеми на крышу форта. Здесь было мертвое пространство, сюда не залетали немецкие пули, и саперы, не теряя времени, стали сбрасывать толовые шашки в печные и вентиляционные трубы, туда же следом летели и дымовые гранаты.

Сергей хорошо представлял, что творится сейчас в казематах форта, вспомнив Брест, подвал кольцевой казармы… Теперь все отыгрывалось рикошетом. Теперь немцы вжимаются в стены и задыхаются от едкого дыма и кирпичной пыли. Возможно, кто-нибудь из них участвовал в штурме брестской цитадели. Он ясно увидел лицо умирающего капитана Стрельникова, покрытое густым слоем кирпичной пыли и копоти, словно причудливо разрисованная маска… И ощутил дикую жажду. И еще страх. Если история так повторяется, то и его сейчас клюнет пуля, и он рухнет в эту веселенькую нежную травку, разбежавшуюся по всей земляной насыпи боевого перекрытия. Запоздалый страх, который он должен испытать там, когда его швырнуло в воду рва и когда по нему вели явно прицельный огонь, этот страх скрутил его сейчас настолько, что он готов был рухнуть на крышу форта, вполне безопасную для тех, кто стоял на ней. И он рухнул, точнее, залег в цепь на том краю крыши, которая выходила во внутренний двор форта. Немцы попытались вырваться из каменной западни и ринулись из распахнутой броневой двери. Саперы повели беглый огонь из винтовок, Лобов палил из нагана. После двух хорошо легших гранат, прорыв захлебнулся, бронедверь уползла в свое гнездо. Минеры снова принялись за дело: в отверстия труб летели связки толовых шашек. Пошли в ход и те, что притащил в своем мешке и Сергей. Пока их снаряжали, он не отрывался от фотоаппарата.

Немцы довольно быстро поняли безвыходность своего положения, и из разбитых в щепы дубовых ворот горжевой казармы вышел парламентер с белой простыней на швабре. Следом за ним потянулся гарнизон форта. Всего вышло около двухсот человек, восемь раненых вынесли на носилках.

С нашей стороны было всего пять раненых и одиннадцать убитых. Форт был взят малой кровью. В колонне пленных Лобов сделал свои заключительные кадры…

9 апреля 1945 года после трехдневного штурма Кёнигсберг пал.

Впервые в истории войн была взята мощнейшая крепость, чей гарнизон был равен силам штурмующих войск. И взят был довольно быстро. Брестская крепость продержалась намного дольше. Этот факт пометил в своем журналистском блокноте Лобов.