Вишенка. 1 том - Поль де Кок Страница 35

— В какой из этих городов, барышня, хотите ехать? — спрашивает чиновник, сидящий за конторкой.

— Мне все равно, сударь.

— И мне также, барышня, но потрудитесь сказать, куда вы едете?

Ответ Вишенки рассмешил находящихся там дам, заставил поднять глаза серьезного господина и обратить внимание на нее молодого человека. Она все стояла в нерешительности. Наконец подходит к ней пожилой господин и ласково говорит:

— Вы, должно быть, не знаете, где у вас дело, в Севре или Сен-Клу?… Вероятно вы имеете знакомых в обоих этих местностях и потому вам все равно, к кому бы из них поехать.

Вишенка робко смотрит на этого господина, у которого хотя вид очень серьезный, но выражение лица доброе, и это ее ободряет, она отвечает:

— У меня нет дела ни в Севре, ни в Сен-Клу, а мне нужно в парк, находящийся между этими местностями.

Дамы зажимают себе рот платком, чтобы не расхохотаться. Молодой человек внимательно прислушивается. Серьезный господин возражает:

— В парк?.. Ведь вы, конечно, не отправитесь туда сегодня вечером, его запрут до вашего приезда.

— О нет, сударь, я сегодня не пойду, а буду ходить туда ежедневно с двенадцати до двух часов дня, потому что мне все равно, поселиться в Севр или в Сен-Клу, но хотелось бы, где дешевле.

— Так поезжайте в Севр.

Вишенка последовала его совету и взяла место в Севр. Все остальные пассажиры отправлялись в Сен-Клу. Они скоро уехали, и она осталась одна. Уезжая, серьезный господин вежливо с ней раскланялся и пожелал счастливого пути, а прочие и молодой человек пристально ее осматривали. Она жалеет, что этот пожилой господин не едет с ней в Севр и что не расспросила у него, где там дешевая гостиница.

Когда она так раздумывала, вдруг раздался голос кондуктора, сообщившего, что дилижанс отходит. Она уселась одна, потому что спутников не было, и могла себе позволить прилечь, что и сделала. Проспавши всю дорогу, проснулась только тогда, когда кондуктор известил: «Мы приехали в Севр, пора выходить, барышня». Вишенка, протирая глаза, отправляется в город, в котором уже царствовала тишина и мрак.

— Видно, здесь рано спать ложатся, — только десять часов, и уже тишина такая. Кто мне покажет гостиницу? — спрашивает она.

— Вы можете, сударыня, у нас остановиться, — проговорила какая-то женщина, стоявшая у крыльца дома, около которого остановился дилижанс.

— А парк далеко отсюда?

— Тут же напротив.

— В таком случае я у вас поселюсь.

— Вы одни? С вами нет мужчин?

— Теперь нет, но я надеюсь здесь дождаться одного господина.

— Я так и думала, что такая молодая особа, как вы, верно, имеете знакомых. Вы дожидаетесь вашего супруга?

— Да, — ответила Вишенка и пошла в указанную ей комнату.

Вскоре явилась хозяйка.

— Как ваша фамилия, сударыня?

— Меня зовут Вишенкой.

— Как?

— Вишенкой.

— Итак, госпожа Вишенка.

— Да.

— Это вы изволите шутить. Не желаете настоящей фамилии назвать. Спокойной ночи, сударыня. В котором часу вас завтра разбудить?

— Я проснусь сама.

— Как вам будет угодно.

Прекрасное сентябрьское солнце освещало Севр, когда Вишенка на другой день утром открыла у себя окна, чтобы подышать свежим воздухом. Она увидела верхушки вековых деревьев. Но молодая девушка не восхищалась этой красотой Она чувствовала себя слишком одинокой, что вводило ее в грустное расположение мыслей. Тяжело, когда не с кем поделиться своими впечатлениями Так уж создана природа человека, что все, что приятное и составляет удовольствие, если есть с кем поделиться, в одиночестве вызывает глубокие и грустные вздохи.

После скромного завтрака Вишенка отправляется осмотреть город. Служанка задерживает ее и, подает счет:

— Я еще не уезжаю, моя милая, и вернусь к вам к обеду.

— Это ничего не значит, у нас такой порядок введен, что платится ежедневно.

Вишенка поняла, что очень незначительный ее багаж не внушает доверия к ней в гостинице., Она уплачивает тридцать су за ночлег и двадцать су за завтрак. И тут невольно подумала, что лучше ей обедать где-нибудь в городе. Это будет дешевле.

Величественный парк в Сен-Клу привел ее в изумление. Она еще ничего подобного не видела. Прогуливаясь по длинным и прекрасным аллеям, она вышла из грустного настроения и чувствовала себя почти счастливой. «Как должно быть счастливы здешние жители, имея постоянно такое развлечение, — думала она, — они могут приходить сюда: работать, читать, приводить детей, если у кого они есть. Ах, какое утешение иметь детей, они заменяют отца, мать, дают отраду жизни. Одним словом, дают все, чего у меня нет. Как грустно жить на свете, не имея никого близкого». Продолжая прогулку, она подошла к большому пруду и, узнав, что уже двенадцать часов, села на скамейку под тенью деревьев. «Вот, верно, то место, которое он назначил мне для свидания, — подумала она, — по всему вероятно, Анжело сегодня не придет, но все же я подожду его».

Вишенка так просидела несколько часов. Любуясь всем окружающим, смотря на приезжих из Парижа, нарядных дам, на их изысканные туалеты. Время прошло незаметно.

В парке Сен-Клу Вишенка не обратила на себя внимания. Одни думали, что она пришла с детьми, которые вблизи ее гуляли, другие, что она ждет своего общества. И что было бы в Тюйлери, там бы скоро это дало повод для различных предположений и скоро бы нашлись для нее собеседники. В четыре часа она отправляется в Сен-Клу, покупает хлеба и фруктов и возвращается в парк, чтобы пообедать. К вечеру она была опять у себя в гостинице.

— Сударыня, вы будете обедать? — спрашивает служанка.

— Я уже пообедала, — отвечает Вишенка.

— Где же, сударыня? В Сен-Клу?

— Обедала там, где хотела.

— Вы правы, но я желала вам сказать, что в Сен-Клу ужасно дерут с приезжих.

— А у вас не дерут?

— У нас все же не так.

Вишенка скоро ложится спать. Сон — лучшее средство от скуки, забот и праздности. На другой день она, позавтракав, опять отправляется в парк и так же, как вчера, проводит день. Шесть дней проходят одинаково. Анжело нет. Вишенка начинает грустить. Парк и люди, в нем прогуливающиеся, перестают ее занимать. Все, что прежде казалось ей красивым и чем она восторгалась, теперь потеряло свою прелесть. Это все доказывает, что мы созерцаем не только глазами, но сердцем. Исключая тех людей, которых душа не способна ничего ощущать и никогда не волнуется.

Каждый вечер она считала свои деньги. Соблюдая большую экономию, она издерживала менее трех франков в день. Надо же было ей иметь где-нибудь ночлег, и желудок ее не всегда довольствовался одними фруктами. Каждое утро она расплачивалась.