Летящая по волнам - Елена Сантьяго Страница 35

– На сей раз это были не только карибы, – сказала мисс Джейн.

Она несколько раз качнулась взад-вперед на своем кресле-качалке, обмахиваясь большим пальмовым листом, а после пригубила еще красного вина.

– Среди них были и негры – беглые рабы с других островов. Кажется, они действуют заодно с туземцами.

– Сдается мне, из этого не выйдет ничего хорошего, – сказала Анна. В ее голосе слышалась озабоченность. – Беглые рабы питают к белым лютую ненависть и могут подстрекать индейцев.

– Они наверняка просто хотят жить мирно, – возразила Фелисити.

Она выглядела немного удрученной. Фелисити снова и снова повторяла, что не ожидала такого скорого отъезда. Всякий мог заметить, насколько горечь прощания с Элизабет и детьми затмевала для нее предвкушение встречи с Никласом Вандемеером. Фелисити плакала по любому поводу и никак не могла успокоиться.

– Ты не видела, что негры сделали с нашим надсмотрщиком и его семьей, – сказала Анна.

Ее голос слегка дрожал. Она почти никогда не говорила о резне, которую устроили восставшие рабы в Саммер-хилл, но сейчас не смогла сдержаться.

– Они убили даже его беременную жену и детей!

– Я ведь знаю об этом! – Фелисити повернулась к Анне и взяла ее за руку. – Негры в гневе лишили людей жизни. Но те, кто желает здесь поселиться, наверняка просто хотят свободы. Они не станут все ставить на карту и нападать на белых. Зачем им вообще это делать? На острове достаточно места. Тут нет плантаций, на которых нужны рабы. Кроме того, завтра мы все равно уплываем. В Англии нет негров.

Она попыталась успокоить Анну улыбкой, но та в ответ лишь покачала головой:

– Ты думаешь, я беспокоюсь за себя? Я думаю о Лиззи и детях.

Элизабет услышала свое имя и вынуждена была отреагировать. Она неохотно отвела взгляд от Дункана и посмотрела на подругу:

– Анна, на самом деле тебе не стоит переживать из-за меня и детей. Олег, Джерри и Сид присмотрят за нами.

Дункан еще несколько дней назад решил, что эти трое останутся на острове, чтобы защищать его семью.

– Да, туземцы относятся к Олегу с уважением. Они боятся его. Я сама это сегодня видела.

Это решительное замечание Деирдре привлекло к молодой ирландке всеобщее внимание. Девушка смущенно опустила глаза и сделала вид, будто ей срочно нужно отогнать москита. Элизабет заметила это и слегка посочувствовала ей. По вечерам Деирдре с удовольствием сидела вместе с ними. Ей нравились эти спокойные часы угасающего дня, но из-за своего положения девушка не привыкла поддерживать беседу. Элизабет уже давно предложила ирландке называть ее просто «Лиззи», как делали Анна и Фелисити. Но Деирдре не могла привыкнуть к таким переменам. Она упрямо обращалась к ней «миледи», а как только Дункан входил в комнату, делала книксен, что всегда должна была делать служанка при появлении хозяина дома.

– Раз на Доминику приплывает все больше карибов и негров, то, может, это и к лучшему, что здесь объявился этот английский полковник, чтобы поддерживать порядок, – заметила мисс Джейн.

Ее седые пряди подрагивали, потому что она постоянно обмахивала лицо пальмовым листом.

– Как его, кстати, зовут, хозяин Хайнес?

Дункан встал и потянулся.

– Артур Говард. Я пройдусь немного вниз, к пляжу, разомну ноги.

И, повернувшись к жене, добавил:

– Ты не хочешь составить мне компанию, любимая?

Элизабет глубоко вздохнула. По ее щекам разлился жаркий румянец. Она стыдливо отвернулась, но тоже поднялась.

Не оглядываясь, Элизабет спускалась с мужем по ступенькам веранды. Дункан вежливо взял ее под руку и повел прочь от дома.

Они прошли немного по протоптанной глинистой тропе вниз, к морю. Дункан прихватил с собой один из фонарей. Беспокойно пляшущее пламя свечи слабо освещало окрестности, можно было видеть лишь на пару шагов вперед. На заднем плане раздавался монотонный стрекот цикад. Где-то закричала ночная птица. Элизабет прислушалась к пронзительному звуку и не проронила ни слова.

– Ты такая молчаливая, – произнес Дункан некоторое время спустя. – Тебе, наверное, было неловко?

– Да, – призналась Элизабет. – А тебе?

– Не очень. Другие супружеские пары уходят в дом и делят ложе там. Для нас это временно недоступно, ведь у нас нет общей спальни. Поэтому нам остается только дикая природа.

– Но теперь все узнают, чем мы занимаемся прямо сейчас…

– И что тут такого? Ты ведь хочешь этого не меньше, чем я, правда?

– Конечно! Больше всего на свете! Только вот… – Элизабет попыталась подыскать слова. – Они там все сидели и смотрели на нас, и…

Она не смогла сказать ничего, что бы в достаточной степени выражало ее смущение.

Дункан смотрел на все это с прагматичной точки зрения, но он не позволял себе ничего лишнего.

– Ты же моя жена. И это наша первая совместная ночь наедине после очень долгого перерыва. И одна из немногих перед предстоящей разлукой, мы ведь еще долго не увидимся.

– Не говори так. Я не хочу думать о том, что ты скоро уплываешь.

– Тогда и не думай об этом. Лучше поцелуй меня.

Они дошли до небольшой пальмовой рощи. Дункан поставил фонарь рядом с покосившимся деревом и притянул Элизабет к себе. Ее сердце бешено колотилось и стучало у нее в ушах так громко, что заглушало даже шум моря.

Элизабет заметила, что муж подготовил место для двоих, – соломенный тюфяк и покрывало. Дункан крепко обнимал ее, а она представляла, как он перед наступлением темноты пришел сюда с мешком соломы. Ей снова стало неловко. Наверняка его мог кто-то заметить. Но женщину переполняла любовь, такая неистовая, безграничная, что она больше ни на что не обращала внимания. Дункан был прав: она его жена и принадлежит ему телом и душой.

На глаза Элизабет навернулись слезы. Она крепко зажмурилась и обняла мужа, боясь его потерять. Вскоре их будут разделять тысячи миль. Атлантический океан не только был огромным, он еще и таил многочисленные опасности. Бури, рифы, пираты, морские сражения… Не стоило забывать и об ужасном смертном приговоре, который висел над ее мужем словно проклятье. Так много трудностей и опасностей подстерегало его на пути! На миг Элизабет закрыла глаза и затаила дыхание. Она не решалась даже думать об этом. Как ей жить дальше, если Дункан не вернется? Его руки скользили по ее телу. Он целовал ее шею. Элизабет ощущала тепло и твердость его плоти. Наконец все страхи были забыты и она утонула в страсти, кипевшей в ее душе. Элизабет страстно поцеловала Дункана, задыхаясь от возбуждения.

– Лиззи, – произнес он, стягивая одежду с ее плеч и пытаясь расстегнуть корсет. – О господи, как давно это было! Я не знаю, смогу ли сдержаться.

– Тогда не сдерживайся.

Он встал на колени и увлек жену за собой на тюфяк из соломы, повалил на спину, задрал юбки, а она лихорадочно обеими руками снимала с него сорочку, ощущая под пальцами обнаженную кожу. Лаская жену, Дункан громко застонал, почувствовав влажность ее лона.