Олимпия Клевская - Александр Дюма Страница 35

Эти слова пришпорили Баньера сильнее, чем совет Олимпии.

За пять минут он вполне покончил со своим туалетом и уже собрался с победительным видом вернуться в комнату Олимпии, когда на ее пороге столкнулся с очаровательным юным кавалером.

Баньер испустил возглас изумления, но уже со второго взгляда узнал под мужским нарядом Олимпию.

— О, как вы прекрасны! — воскликнул он.

— Вы поговорите об этом позже, любезный мой Баньер, и, признаюсь, я бы послушала такие речи с подлинным удовольствием, поскольку то, что у вас вырвалось, принадлежит к разряду фраз, что никогда не надоедают женщине. Но именно теперь нам нельзя расточать время на комплименты. Идемте!

— А куда?

— Откуда я знаю? Куда приведет нас случай.

— Приведет нас, говорите вы? Так вы идете со мной?

— Разумеется! — решительно отвечала актриса.

— Значит, вы меня любите? — не веря своим ушам, вскричал Баньер.

— Не знаю, люблю я вас или нет, но точно знаю, что мы сейчас уходим. Кстати, вы готовы?

— Готов ли я? — вскричал Баньер. — Конечно, готов!

— Тогда более ни звука. Следуйте за мной и делайте все, как я.

Она подошла к секретеру и открыла его. Две тысячи, оставленные г-ном де Майи, лежали там аккуратнейшим образом разложенные по ранжиру: одна — в свертках по сто луидоров в каждом, другая — в билетах на предъявителя.

— Берите золото! — приказала Олимпия. — Я же захвачу бумаги.

И пока она рассовывала кредитные билеты по карманам, Баньер набивал свои золотом.

— Готово? — спросила она.

— Да, — ответил он.

— Теперь возьмите это.

— Что еще?

— Мой футляр с украшениями. Отнеситесь к нему со вниманием.

— Он в верном месте, будьте покойны. Но что вы еще ищете?

— Перстень.

— Ах, да! — огорченно прошептал Баньер. — Перстень господина де Майи. Кажется, я видел его на камине.

Он протянул руку и, проведя ладонью по мраморной доске, промолвил:

— Вот он.

— Давайте сюда, — сказала она и надела перстень на палец.

— Вы слышите? — произнес Баньер.

— О, быстрее, быстрее! — вскрикнула Олимпия. — Дверь поддается!

— А как же мы, что нам делать?

— Поступим как эта дверь, — с очаровательной улыбкой произнесла актриса.

И, схватив послушника за руку, она повлекла его за собой.

— Куда вы? — в ужасе прошептал Баньер. — Не забывайте! Вы идете прямо им в руки!

— Доверьтесь мне, — успокоила его Олимпия.

И он покорно пошел за ней по коридору, ведущему к лестнице.

В коридор выходила дверь, Олимпия открыла ее, втолкнула юношу в какой-то кабинет и влетела туда вслед за ним.

Едва они затворили за собой дверь, как по лестнице послышался топот торопливых шагов пристава и его стражников, которые перебудили весь дом, вскоре огласившийся криками ужаса мадемуазель Клер и других слуг Олимпии.

После того как этот ураган пронесся, не задерживаясь, мимо двери их кабинета, актриса, задвинув за дверью все запоры, отворила другую дверцу, выходившую на узенькую лестницу; лестница заканчивалась темным проходом, ведущим в сад.

Только оказавшись на свежем воздухе, Баньер смог перевести дух. Беглецы скользнули под липами, добрались до калитки и очутились на крутой пустынной улочке — по ней и заспешила Олимпия, увлекая своего спутника.

Они бежали слишком быстро, чтобы завязать беседу, но держались за руки, и пальцы их были красноречивее уст. Не останавливаясь, они пробегали за улочкой улочку, за площадью площадь, за переулком переулок — вплоть до Ульских ворот, остававшихся открытыми на всю ночь.

Оказавшись за городской стеной, они спустились к реке, свежее дыхание которой напомнило о ее близости ранее, нежели перламутровый отблеск водной глади, мерцавшей за деревьями прогулочной аллеи.

Баньер метнулся было к деревянному мосту, но, вместо того чтобы последовать за ним, Олимпия потянула своего спутника вправо и начала спускаться по прибрежному откосу, словно школяр, отправившийся грабить огороды.

Он послушно следовал за ней. Бедняга! Держа на тоненькой шелковой нити, она могла бы привести его хоть в седьмой круг ада.