Красный оазис - Рене де Пон-Жест Страница 34

От толчка лодки на мгновение отскочили друг от друга, и убийца Лаутерса упал в реку. Вынырнув, он схватился за руль ялика, стараясь вывернуть его, как вдруг Пей-Хо ударил его по голове тяжелым набалдашником от штанги. Пират исчез, оставив на поверхности широкое кровяное пятно.

Теперь нос китайской лодки упирался в корму ялика.

Мадам Лаутерс с воплем бросилась к мужу, стараясь остановить хлеставшую из раны кровь.

— Вперед, братцы! Смелее! — кричал Перкинс, словом и жестом ободряя матросов.

Но малабарцы буквально остолбенели от неожиданности, и Перкинс понял, что он погиб. Как вдруг пираты испустили крик ужаса, и их судно внезапно осталось на месте, как бы прикованное к невидимому причалу.

— Атаман. Наш атаман! — взвыл от ужаса кормчий пиратов.

Действительно, Пей-Хо поднялся во весь свой гигантский рост, и те, кем он так часто предводительствовал, его узнали.

Охваченные суеверным ужасом при виде человека, на казни которого они присутствовали, пираты вообразили, что это — ужасное колдовство, и буквально окаменели от ужаса. Это спасло англичан.

От страха кормчий пиратов уронил рулевое весло. Шлюпка пошла по течению и застряла в запруде, по которой мог пройти только мелкосидящий ялик. Чтобы сняться с места, пиратам пришлось бы потратить не менее часа. Крик злобы и отчаяния вырвался из их уст.

— На весла! — скомандовал Перкинс.

Матросы бросились по местам, закинули весла и налегли на них изо всех сил. Ялик дрогнул и помчался быстро и легко.

— А тебе — спасибо, — продолжал капитан, протягивая руку Пей-Хо. — Без тебя мы бы погибли. Увидишь, помнит ли услугу англичанин. Садись на руль.

— Вы тоже спасли мне жизнь, — просто ответил разбойник, — но я еще не расквитался с вами. Я сдержу свое слово до конца.

И, сев у руля, взял курс на проток Эллиот, идущий прямо к Вампоа.

Тогда Перкинс вспомнил о раненом. Рана была ужасная. Копье попало в грудь между четвертым и пятым ребрами, что не могло не угрожать жизни Лаутерса.

Мадам Лаутерс обезумела от горя. Без слов, без слез держала она на коленях голову мужа, не приходившего в сознание.

Как все моряки, Перкинс немного знал хирургию. Он старательно перевязал рану, силясь не показать, как мало надежд на спасение Лаутерса.

Ялик быстро шел вперед. Глубокая тишина знойных дней обвеяла реку. И только к плеску весел примешивалось тяжелое дыхание выбивающихся из сил гребцов.

Вот засинели пышные сады острова Французов. Выступила из синевы роскошная растительность берегов, кокетливо драпируя своею зыбью далекие откосы берегов. Со свистом проносились над водою пестрые стаи птиц. И вся природа приветствовала день, оттеняя своею радостью темное горе человека.

Перкинс не отрывался от морского бинокля, напряженно исследуя каждую извилину реки и ежеминутно ожидая нового нападения.

Без новых приключений достигли они деревни Дорфер, на северной оконечности острова Французов. Перкинс хотел остановиться, дать отдохнуть своим гребцам, но, взглянув на раненого, он понял, что надо спешить.

Лаутерс не подавал признаков жизни. Жена замерла над ним, не отрываясь от его побледневшего лица.

Скоро ялик обогнул мыс Бернарда и вошел в рейд Вампоа.

Перкинс велел пристать к трехмачтовому бригу «Британия», прося капитана прислать судового врача. Но было поздно: жизнь Лаутерса оборвалась…

Только теперь мадам Лаутерс очнулась от оцепенения. Она упрекала себя в смерти мужа и ни за что не соглашалась расстаться с его телом. Пришлось оторвать ее силой и дать ей честное слово, что тело не будет опущено в море, а похоронено в Гонконге.

Перкинс с трудом уговорил ее подняться на борт «Британии», чтобы дать гребцам отдохнуть и в тот же день идти к Лин-Тину. Он не хотел ночевать в Вампоа, понимая, что нападение пиратов тесно связано с его планами: пираты хотели его уничтожить, а потому надо было взять инициативу в свои руки и как можно скорее выступить против Латронских островов.