Не ходите, дети... - Сергей Удалин Страница 34

Андрей промолчал. Врать без причины не хотелось, а сказать правду он почему-то не решился. Новава тоже притихла, все еще не отнимая ладони от локтя Шахова.

– Там, дома, у тебя осталась жена?

Такого вопроса Андрей не ожидал. Впрочем, вероятно, женщины во всем мире, во всех мирах одинаковы и их всегда интересуют одни и те же темы.

– Нет, – отрезал он.

Давно уже отрезал. Настолько давно, что теперь уже и не больно.

– Какая-то другая женщина, которую ты любишь?

Пальцы Новавы соскользнули с локтя в ладонь Шахова, и он сообразил, что теперь уже поздно одергивать руку. Или еще не поздно? В сущности, он отвечал не этой африканке из племени кумало, он отчитывался самому себе.

– Нет.

Новава, похоже, не нуждалась в его ответах, а прочитывала сами мысли. Иначе с чего бы она задала следующий вопрос:

– Может, тебе просто не нравятся чернокожие женщины?

Она притянула его руку к себе и положила ладонью на бедро. Травяная юбка – не такая уж надежная изоляция, чтобы не почувствовать тепло женского тела. И понять, что дрожит она вовсе не от холода.

– Нравятся, – пробормотал Шахов, облизнув вдруг пересохшие губы.

После сегодняшнего праздника он уже не смог бы, не кривя душой, ответить иначе. А сейчас думал, что Новава мало чем отличается от тех девушек. Такая же высокая грудь, широкие бедра, мускулистые ноги. К тому же, раз уже была замужем, наверняка более опытная, искушенная в любовных утехах. А то, что ее вернули назад, как бракованный товар, – что ж, в каждой избушке свои погремушки.

– А может, все дело в том, что от меня отказался мой первый муж? – Новава продолжала сеанс чтения мыслей. – Ты боишься, что я не смогу родить тебе ребенка?

Ну, здесь-то она уж точно не угадала. Если русский мужик чего-то и боится, то как раз обратной ситуации. А к самому Шахову, завтра уходящему из крааля, возможно навсегда, эти страхи вообще никакого отношения не имели. Как не имела отношения и эта женщина. Пусть привлекательная, пусть даже сама напрашивающаяся на активные действия и ничего взамен не требующая, но чужая, из чужого мира. Зачем ему такой груз?

Кажется, она поняла, что, просто читая его мысли, ничего не добьется, и перешла к более прогрессивному методу – передаче своих мыслей и чувств прямо в мозг Шахова или даже не в мозг, а в другие органы. Новава прижалась к мужчине всем телом и тихо прошептала:

– Но тогда почему?..

И действительно, почему? Какого черта? Все равно не получится жить в этом мире и не заиметь с ним никаких связей. Разве Андрей сможет когда-нибудь забыть схватку со львом на берегу ручья, танцующих прямо в саванне юношей и девушек, работу в кузнице у Бабузе, а теперь и его прекрасную дочку? Да, прекрасную, потому что женщина в порыве страсти всегда прекрасна. С какой стати он должен ее отвергнуть, оставив, может быть, навсегда такую горькую и неправильную память о себе? Просто потому, что не хочет иметь никаких якорей в этом мире? Так не надо себя обманывать: женщина, с которой у тебя что-то было, – гораздо менее крепкая зацепка, чем женщина, с которой у тебя могло что-то быть.

Дальше он уже ни о чем не думал. Просто обнял Новаву огромными ручищами мастера спорта по греко-римской борьбе, способными не только на стальной зажим, но и на самые легкие, воздушные, волнующие прикосновения. Поднял и унес в высокую траву, где их не заметят возвращающиеся с праздника сородичи Новавы.

Волшебная ночь, начавшаяся удивительным карнавалом в саванне, продолжилась совсем другим танцем. И в какой-то момент дух Шахова воспарил над землей и мог бы, наверное, улететь куда угодно, даже в недоступный другим способам передвижения его родной мир. Но плоть не выдержала напряжения и несколькими резкими толчками вернула его обратно к зонтичной акации, высокой траве и лежащей рядом, уже переставшей быть совсем чужой, чернокожей женщине из племени кумало.