Последнее королевство - Бернард Корнуэлл Страница 34

Так и случилось. Ивар дал бой, клин на клин, но мы ничего об этом не знали, пока не появились первые беглецы, удирающие на восток. Наткнувшись на новый клин, они предпочли рассеяться по полю, вместо того чтобы сражаться, и мы их переловили. Пленники рассказали, что Ивар без труда разбил Эдмунда; это подтвердилось на следующий день, когда появились первые всадники армии Ивара.

Король Эдмунд бежал на юг. Восточная Англия была большой страной, он запросто мог бы укрыться в какой-нибудь крепости или удрать в Уэссекс, но вместо этого положился на Бога и остановился в небольшом, затерянном среди болот монастыре в Дисе. Возможно, король решил, что там его не найдут. Я слышал, что какой-то монах наобещал, будто Бог закроет монастырь стеной непроницаемого тумана, в котором язычники заблудятся, но туман так и не появился, вместо него пожаловали датчане.

Ивар, Убба и их брат Хальфдан прискакали в Дис с половиной армии, в то время как вторая половина усмиряла Восточную Англию, то есть насиловала, жгла и убивала до тех пор, пока люди не смирялись, что случалось довольно скоро. Восточная Англия пала так же быстро, как Мерсия, и единственной неприятной вестью для датчан была весть о волнениях в Нортумбрии. Ходили слухи о восстании, во время которого погибли датчане, и Ивар хотел разобраться в этом, но не осмелился так быстро покинуть только что завоеванную Восточную Англию. Поэтому в Дисе он предложил Эдмунду остаться королем, каким остался Бургред в Мерсии.

Переговоры состоялись в монастырской церкви, которая оказалась большой деревянной постройкой, хоть и с соломенной крышей, зато с кожаными панелями на стенах, разрисованными аляповатыми картинками. На одной изображалось, как голые люди спускаются в ад, где их пожирает громадный змей с клыкастой пастью.

– Нидхегг, – с содроганием произнес Рагнар.

– Нидхегг?

– Змей, обитающий в Нифльхейме, – пояснил он, тронув свой амулет-молот.

Я знал, что Нифльхейм – это северный ад, где, в отличие от ада христианского, царит ледяной холод.

– Нидхегг пожирает мертвецов, – продолжал Рагнар, – а еще грызет древо жизни. Он хочет погубить весь мир, чтобы настал конец времен.

Он снова дотронулся до молота на шее.

Еще одно полотно, за алтарем, изображало Христа на кресте, а рядом висело третье кожаное полотнище, заворожившее Ивара. Обнаженный человек в одной набедренной повязке был привязан к столбу, в него стреляли лучники. Не меньше двух десятков стрел пронзили бледное тело, но человек сохранял благостное выражение лица и слегка улыбался, как будто, несмотря на все свои беды, был вполне доволен жизнью.

– Кто это? – вопросил Ивар.

– Благословенный святой Себастьян, – ответил через переводчика сидевший перед алтарем король Эдмунд.

Ивар, не сводя угрюмых глаз с картины, пожелал услышать историю целиком, и Эдмунд рассказал, как благословенный святой Себастьян, римский воин, отказался отречься от своей веры, и тогда император приказал расстрелять его из луков.

– Но он остался жив! – с восторгом продолжал Эдмунд. – Он выжил, потому что Господь защитил его, Господь всемилостивый!

– Остался жив? – с недоверием уточнил Ивар.

– И тогда император приказал до смерти забить его дубинами, – завершил рассказ переводчик.

– Значит, он все-таки умер?

– Он отправился на небеса, – заявил король Эдмунд, – значит, остался жив.

Убба влез в разговор, желая, чтобы ему объяснили, что же происходит на небесах, и Эдмунд живо обрисовал их прелести. Но Убба с отвращением плюнул, поняв, что небеса – это Валгалла, лишенная всех увеселений.

– И христиане мечтают попасть на такие небеса? – с недоверием спросил он.

– Конечно, – сказал переводчик.

Убба презрительно хмыкнул.

С ним и его братьями явилось столько датских воинов, что они даже не смогли втиснуться в церковь, а вся свита Эдмунда состояла из двух священников и шести монахов. Все слушали, как Ивар объявляет свое решение. Король Эдмунд останется жить, будет править Восточной Англией, но в главной крепости останется датский гарнизон. Датчанам дадут любые земли, которые им понравятся, за исключением королевских угодий. Эдмунд обязуется предоставлять датской армии лошадей, снабжать деньгами и провиантом, а королевское войско (то, что от него осталось) должно подчиняться приказам датчан. У Эдмунда нет сыновей, зато у его оставшихся в живых вассалов – есть, и эти сыновья станут заложниками, чтобы жители Восточной Англии соблюдали условия, предложенные Иваром.

– А если я отвечу "нет"? – спросил Эдмунд.

Ивар удивился.

– Тогда мы все равно заберем земли.

Король посовещался со своими священниками и монахами. Эдмунд был высоким, тощим и лысым, как яйцо, хотя ему было не больше тридцати лет, с выпученными глазами, поджатыми губами и вечно нахмуренным лбом. Благодаря своему белому балахону он и сам походил на священника.

– А что будет с Божьей церковью? – наконец спросил он Ивара.

– А что с ней такое?

– Ваши люди разбили алтари, убили слуг Господа, осквернили Его образы и украли Его драгоценности!

Король по-настоящему рассердился: вцепившись одной рукой в подлокотник своего кресла, другой он размахивал в такт своим обвинениям.

– Твой Бог не может сам о себе позаботиться? – поинтересовался Убба.

– Наш Бог – могущественный Бог, – заявил Эдмунд, – создатель мира, но он позволяет существовать злу, чтобы испытать нас!

– Аминь, – пробормотал один из священников, пока переводчик передавал Ивару слова короля.

– Он привел сюда вас, язычников с севера! – сказал, словно выплюнул, король. – Иеремия предсказывал это!

– Иеремия? – на этот раз Ивар растерялся.

У одного из монахов имелась книга – первая, которую я увидел за многие годы, – и он открыл кожаную обложку, перевернул негнущиеся страницы и передал книгу королю. Тот вынул из кармана маленькую указку из слоновой кости, чтобы водить ею по нужным словам.

– Quia malum ego, – пророкотал он, водя светлой указкой по строкам, – adduco ab aquilone et contritionem magnam!

Тут он замолчал и сверкнул на Ивара глазами. Некоторые датчане, потрясенные неистовостью слов короля, хоть и не поняли ни единого, стали прикасаться к своим амулетам. Священники Эдмунда глядели на нас с укором. В стрельчатое окно влетел воробей и присел на секунду на перекладину высокого распятия, стоящего на алтаре.

На мрачном лице Ивара ничего не отразилось, и наконец до переводчика, который был одним из священников Эдмунда, дошло, что страстные слова короля не имеют для нас ни малейшего смысла.

– "Ибо приведу я зло с севера, – перевел он, – и с ним погибель".