Пожиратели огня - Луи Жаколио Страница 34

Благодаря связям маркиза и письмам Джильпинга концессия на прииск была выдана без всяких оговорок.

— Вы приехали вовремя, — сказал при этом Лорану статс-секретарь по делам колоний, — это последняя концессия, которую мы выдаем сами, потому что у нас решено даровать Австралии self government.

Декрет о концессии предоставлял графу д'Антрэгу во владение огромное пространство земли (в несколько тысяч гектаров) с освобождением этого участка, в качестве особой милости, от государственного сбора на десять лет. Тем же декретом предписывалось мельбурнской администрации немедленно внести этот участок в кадастр с изъятием его из поземельного обложения на такой же срок.

— Прекрасно! Очень хорошо! — вскричал граф, выслушав ответ Лорана. — Расскажи теперь о тех лицах, которых вы с моим отцом завербовали. В каком роде эти господа?

— Главного из них вы уже видели.

— Я? Когда же?

— Господин Люс, бывший начальник сыскной полиции, нанятый вашим отцом, это не кто иной, как господин де Функаль, португальский генеральный консул в Мельбурне.

— Может ли это быть? — вскричал удивленный Оливье.

— Очень может. Этот титул — всего лишь маска. Ваш отец выхлопотал ее для господина Люса у португальского посланника; это не стоило большого труда, потому что у португальцев нет в Мельбурне представителя, а господин Люс не потребовал ни жалованья, ни денег на канцелярию. Два отличных агента, известных один под именем Коко, а другой — Люпена, назначены состоять при консуле в качестве управляющего делами и секретаря. Управляющему делами дано имя дон Кристобаль, а секретарю — Педро де Сильва. Вообще мы теперь сильны, так что держитесь, Невидимые! Ловкий человек этот господин Люс или де Функаль, честное слово. Как вы думаете? Ведь он уже успел побывать в России и все разведать. Он привез самые точные сведения о средствах и намерениях Невидимых. Между прочим, он говорит, что ваша смерть решена ими бесповоротно. Но только вы не беспокойтесь. С его помощью мы сумеем вас оградить. Отъезжая в Австралию, он велел мне сделать вид, будто мы друг друга не знаем и впервые знакомимся на пароходе. Он-то мне и сказал, что за мной все время следят двое, а сам я никогда бы, пожалуй, не догадался. Точно так же он и вас велел предупредить, чтобы вы не спешили вступать с ним в какие-либо отношения, а дожидались бы случая познакомиться гласно и открыто… Ах, если бы вы только видели, как хорошо они все трое играют свою роль!.. Да, я еще забыл сообщить вам его денежные условия. Он обязуется переловить Невидимых и предать их в руки русского правосудия, обязуется, кроме того, возобновить ваш союз с мадмуазель Надеждой, а вы должны отсчитать ему в день своей свадьбы с ней круглый миллион. До тех же пор вы должны платить ему пятьдесят тысяч франков жалованья и на расходы. Его товарищи должны получать от вас пятнадцать тысяч франков в год, а по окончании дела вы должны заплатить им единовременно сто тысяч франков. Сверх того барон де Функаль требует открытия для него кредита на консульские расходы, а в действительности — на чрезвычайные издержки по вашему делу. Маркизу эти требования показались чрезмерными, но я, помня слова господина Дика, не велевшего скупиться на издержки, решился подписать контракт.

— И отлично сделали, Лоран; дайте пожать за это вашу руку! — горячо сказал Дик.

Оливье поблагодарил канадца нежной улыбкой.

Лоран продолжал:

— Остается досказать немного. По приезде сюда я получил от барона письмо, где он пишет, чтобы я избегал новых знакомств и был как можно осторожнее, помня, что и имеют стены иногда уши. Поэтому я и не хотел говорить с вами в гостинице. Переписываться с вами он обещает посредством шифрованных писем, которые просит немедленно сжигать. Теперь я все сказал.

Горячие поздравления посыпались по адресу Лорана, когда он окончил свой доклад. Оливье сказал ему с глубоким чувством:

— Лоран, ты с нынешнего дня не слуга мне, а любимейший друг. От прежних отношений разреши мне только сохранить привычку говорить тебе ты… Ведь ты позволишь, друг, да?

— О, граф! — только и мог произнести растроганный Лоран, бросаясь к графу, который крепко сжал его в объятиях.

По лицу старика текли горячие слезы.

Канадец отошел в сторону, чтобы скрыть свое волнение. Виллиго как будто равнодушно глядел на зеленые морские волны, но даже и он был тронут.

— Что касается вас, Дик, — обратился затем Оливье к канадцу, — то я уж и не знаю, как вас благодарить. Я вам столь многим обязан, что останусь вечным вашим должником. Вы дали мне средства достигнуть моей заветной цели… Я никогда, никогда не забуду вашего благодеяния.

— Вы мне ничего не должны, граф, — возразил Дик. — Я только плачу долг моего отца. Кроме того, я вас так полюбил, что для меня уже большая награда ваша дружба, ваше расположение…

На основании доклада Лорана и советов барона де Функаля друзья решили пока сидеть сложа руки и положиться во всем на бывшего полицейского, который брался разоблачить и расстроить все махинации Невидимых.

Виллиго тоже был поставлен Диком в известность относительно положения дел. Он молчаливым кивком присоединился к решению друзей, но в душе решил удвоить свой собственный надзор за своим братом Тиданой и его юным другом. Он не понимал тонкостей европейской полицейской службы и не полагался на них, надеясь, как все дикари, больше на свою собственную зоркость.

Возвращаясь шагом в Мельбурн, друзья окончательно выработали общий план действий. Дик взялся набрать небольшую, но надежную партию рудокопов для разработки прииска, к которой предполагалось приступить немедленно после занесения в кадастр отведенного графу Лорагю участка. Виллиго со своей стороны обещал перевести лагерь своего племени на это время поближе к прииску, чтобы защищать его от набегов лесовиков и других туземцев.

Последнее обещание было нетрудно исполнить. Нагарнуки, как почти все охотничьи племена, вели кочевую жизнь, обусловленную постоянным перелетом и перемещением дичи с одного места на другое. Перенести нагарнукскую деревню с места на место ничего не стоило; такие деревни состоят обычно из палаток, сложенных из шкур кенгуру, и напоминают скорее лагеря, чем деревни.

Возвратив хозяину экипаж, путешественники вернулись в гостиницу отдохнуть после длинного и трудного переезда из Сиднея в Мельбурн. Они условились после праздника нанять где-нибудь в городе особняк, чтобы без стеснения говорить о своих делах, чего нельзя было делать в гостинице из-за окружающих их шпионов.

Как только они разошлись по комнатам, Виллиго завернулся в свой пестрый плащ и тихо вышел из гостиницы, не позабыв захватить с собой кинжал, бумеранг и револьвер, подарок Оливье.

Зачем он это сделал? Или чутье дикаря подсказало ему что-нибудь недоброе? Это покажет будущее.