Гладиатор. Книга 4. Месть - Саймон Скэрроу Страница 33

Луп состроил гримасу, потом неохотно отломил кусок хлеба и начал жевать.

– Вот так-то лучше, – кивнул Фест. – Никогда не теряй надежды.

Они ели в молчании, и, поскольку ни один из мальчиков не заинтересовался костью, Фест, пожав плечами, взял ее себе и вонзился зубами в те крохи мяса, что удержались на суставе. После этого он заставил Лупа и Марка встать и заняться упражнениями и весьма крепко толкал писаря, чтобы, утомив тело, выбить из его головы все ненужное. Когда солнце добралось до зенита, Фест закончил урок, и мальчики, вспотев и тяжело дыша, упали на солому. Луп в предыдущую ночь совсем не спал и теперь, утомившись, быстро заснул.

– Ему с этим не справиться, – тихо сказал Фест.

Марк расправил плечи.

– А ты удивлен? Или ты думаешь, я легко справлюсь?

Фест повернулся к нему и испытующе всмотрелся в его лицо.

– Ты уже достаточно хорошо справляешься, Марк. Ты выглядишь спокойным, несмотря на обстоятельства.

– Тебе так кажется? – Марк опустил голову на руки и тихо сказал срывающимся голосом: – Я проиграл. Моя мама будет страдать всю оставшуюся жизнь. Будет голодать, терпеть побои и никогда не узнает, что случилось со мной.

Марк тяжело сглотнул, чувствуя, как его захлестывает горе, и, чтобы преодолеть слабость, погрузился в воспоминания о детстве, когда о нем так заботились. Ему отчаянно хотелось вернуться в ту жизнь. Но все миновало. И даже если бы он каким-то чудом избежал смертного приговора, опыт прошедших лет слишком сильно изменил его. Марк чересчур многое узнал о темной стороне этого мира, и ему теперь было не избавиться от полученных знаний. Как будто какая-то его часть уже умерла, и Марк горевал по тому мальчику, каким был когда-то.

– Я проиграл…

Фест покачал головой:

– Марк, все не так просто, как кажется. Если бы тебе суждено было проиграть, это случилось бы уже давно. Ты бы просто не выжил в школе гладиаторов, когда за тебя взялся тот кельт, Феракс. И не пережил бы многое другое, с чем тебе пришлось столкнуться… но ты победил. Нет, ты должен держаться своего курса, и твоя мать будет гордиться тобой. И твой отец тоже гордился бы, будь он жив. – Фест ласково улыбнулся. – А если бы у меня был такой сын, как ты, я бы просто лопался от гордости.

– Да что с того толку теперь, Фест? Все кончено.

– Нет, пока ты не испустишь последний вздох. Так всегда у гладиаторов, в отличие от других людей. А ты, Марк, гладиатор до мозга костей. Может быть, даже лучший из всех, кого я знал. Если… когда ты станешь взрослым мужчиной, ты можешь превратиться в настоящую легенду. Я в этом уверен.

Марк повернулся и посмотрел на Феста; слабая искра надежды и решимости снова вспыхнула в его сердце. Он заставил себя улыбнуться своему соратнику и другу.

– Спасибо.

– Будь сильным, Марк. Не только ради себя самого, но и ради Лупа, и ради меня.

Марк глубоко вздохнул и кивнул:

– Буду.

* * *

Тюремщик вернулся за подносом и кувшином уже в сумерки. Он был не один. С ним явились двое солдат, они стояли, положив ладони на рукояти мечей, когда дверь открылась и тюремщик показал на Марка:

– Ты! Возьми поднос и принеси сюда.

Марк выполнил приказ, пересек камеру и протянул поднос с кувшином тюремщику. Тот забрал у него все и отступил обратно в коридор.

– Выйди!

Марк заколебался, с подозрением прищурил глаза.

– Зачем?

– Делай, что велят, и не зли меня! Если не хочешь получить как следует.

– Стой! – крикнул Фест, сжимая кулаки. – Что тебе от него нужно?

– Не твое дело! – рявкнул тюремщик, хватая Марка за плечо и грубо выволакивая в коридор.

Он поспешил захлопнуть дверь и задвинул засов как раз в тот момент, когда Фест потянулся к решетке и схватился за железные прутья.

– Что происходит?

Тюремщик выхватил из-за пояса короткую дубинку и взмахнул ею:

– Назад! Или я переломаю тебе пальцы!

Фест отпустил решетку и сделал шаг назад. Солдаты бесцеремонно схватили Марка за руки и повели по коридору к лестнице.

– Куда вы меня ведете? – спросил Марк.

– Увидишь, – ответил один из солдат. – Кое-кто хочет с тобой поговорить.

Они поднялись наверх, во двор за дворцом, и подвели Марка к конюшне. В тени входа кто-то стоял. И в свете факела, горевшего в держателе на стене, Марк узнал этого человека.

– Децим…

Прошло много месяцев с тех пор, как он в последний раз видел ростовщика в тайной долине в Апеннинах, где Марка удерживали взбунтовавшиеся рабы, которыми руководил Брикс. Децим тогда был взъерошен и напуган. Теперь его лицо пополнело, на нем был аккуратно причесанный парик с напомаженными кудрями. Весь его вид говорил о богатстве и могуществе, туника была сшита из дорогой ткани, и ботинки были дорогими, из мягкой телячьей кожи. Децим самодовольно улыбнулся, когда солдаты поставили Марка перед ним, крепко держа его с обеих сторон.

– А я все думал, встретимся ли мы когда-нибудь снова, сын Тита.

Поскольку теперь терять ему было нечего, Марку ужасно хотелось сообщить Дециму правду о своем настоящем отце. Но он понял, что этим лишь ухудшит положение своей матери, если она еще жива. К тому же если бы стало известно, что у Спартака был сын, это могло бы иметь далеко идущие последствия. Такая весть могла вызвать содрогание в сердцах римских рабовладельцев, и они начали бы еще хуже обращаться со своими рабами.

– Мне всегда хотелось отыскать тебя, – холодно произнес Марк. – И убить, как только освобожу свою мать.

– Ну, такому вряд ли суждено случиться, – хихикнул Децим. – Через два дня ты будешь мертв. И ты, и твои дружки. Разорваны в клочья. А я буду наслаждаться моментом, когда моя месть твоему отцу завершится. Много времени прошло с тех пор, когда он сделал со мной вот это. – Децим похлопал по ноге, раненной Титом, из-за чего Дециму пришлось покинуть легион, где они оба служили. – Кстати, мне бы стоило поблагодарить твоего отца. Если бы я остался в армии, меня вполне могли бы уже убить. А так для меня открылась новая жизнь. Я сделал состояние и сумел войти в число самых влиятельных людей в Риме. Но мне все равно хотелось отомстить. И теперь все вышло по-моему. Тит мертв, и ты скоро присоединишься к нему, а твоя мамаша будет влачить жалкое существование весь остаток своей жизни.

– Значит, она еще жива… – пробормотал Марк с облегчением.

– Само собой. Я бы ни за что не позволил так быстро положить конец ее страданиям. Прямо сейчас она томится в цепях в моем поместье в Лаконии. Я полюбовался на нее, когда был там месяц назад. – Децим изобразил на лице озабоченность. – Увы, она не слишком хорошо себя чувствует. Тощая, грязная, просто тень той особы, которую ты когда-то знал. Тебе бы пришлось хорошенько присмотреться, чтобы узнать ее. А жаль, ведь прежде она была такой симпатичной женщиной и, осмелюсь предположить, любящей матерью, да?