Хрустальная удача - Питер Марвел Страница 32

— Интересно, каким образом? — скучающим тоном отозвался Кроуфорд, разглядывая свои ногти. — Уж не на дуэль ли вы собираетесь меня вызвать? Да нет, это невозможно! Министр никогда вам этого не простит. Он привязан ко мне, бедняга, и наверняка велел вам беречь меня как зеницу ока. И вы будете выполнять этот приказ, даже если я окончательно откажусь от попыток очеловечиться.

При этих словах мистер Смит бросил на него взгляд, каким змея провожает упорхнувшую у нее из-под носа птицу. Однако он воздержался от дальнейших пререканий и только смотрел немигающим взглядом на Кроуфорда, который продолжал как ни в чем не бывало:

— Да вижу, вижу. Попадись я вам в качестве арестанта или подозреваемого, уж вы бы постарались воспитать из меня достойного гражданина. Что и говорить, служение такому человеку, как сэр Леолайн, имеет свои несомненные преимущества. То-то я заметил, что у вас всегда такой самодовольный вид. Наверняка вам завидуют сотни клерков и уж никак не менее тысячи лакеев. Увы, здесь не Лондон. И здесь мало значат имена. Или нет, вру. Они значат много, но они недосягаемы. Не верите? Сегодня же я вам это докажу.

— Послушайте, сэр Кроуфорд, — проскрипел наконец Смит, обладавший поистине железной выдержкой. — Вы правы: подвести министра я не могу, я связан долгом. Но не думайте, что ваши оскорбления сойдут вам с рук. Как только наша миссия закончится, вы дадите мне удовлетворение и расплатитесь за все оскорбления.

— На вашей службе надо быть терпеливее, Джон. Вы что, предлагаете мне дуэль? Вы дворянин? Если да, я убью вас — вы это хотите сказать? — уточнил Кроуфорд. — Но если вы не дворянин, вам придется отложить вашу месть и продолжить свое бренное существование. Я не могу убить на дуэли простолюдина. Только давайте договоримся, в этом путешествии я откликаюсь на имя месье Рауль Феро де Кастиньяк. Забудьте про Фрэнсиса Кроуфорда. Это имя привлечет ненужное внимание к нашему предприятию.

— Как вам будет угодно, — сухо сказал Смит. — И все же: вы согласны обсудить дальнейшие действия, месье Рауль?

— Буду готов через четверь часа, — ответил Кроуфорд, беря Джона под руку и аккуратно подводя его к дверям.

— Мне бы хотелось, чтобы ваше отношение ко мне никоим образом не вредило нашему общему делу, — заметил Смит, по-прежнему не меняя выражения лица.

— Полностью с вами согласен, но через пятнадцать минут, — ответил Кроуфорд и, ловко вытолкав Смита за порог, быстро захлопнул дверь и дважды повернул ключ в замочной скважине. Затем он покачал головой и вернулся к прерванному занятию.

* * *

Столь многие усилия к улучшению своей внешности Кроуфорд прилагал неспроста. Одноглазая рожа Веселого Дика, квартирмейстера Черного Пастора, да и чудаковатые манеры экзальтированного англичанина сэра Фрэнсиса Кроуфорда были порядком на слуху на всем побережье Испанского Мэйна. К тому же на данный момент оба они были покойниками, так что являться в виде одного или другого беспокойному внуку Уолтера Рэли было никак нельзя. Посему сэр Роджер просто сменил очередную маску. Возможно, прав был его отчим и в нем действительно пропал актерский талант. Как бы там ни было, Роджер в очередной раз позаимствовал себе биографию.

Испания прилагала множество усилий для колонизации этого по-прежнему полудикого и полунищего острова, и Кроуфорд решил воспользоваться тем, что власти острова объявили: каждому католику, пожелавшему стать жителем этих земель, гарантируется около тридцати акров земли и еще дополнительные льготы, находящиеся в прямой зависимости от количества рабов, которых он обещает завезти на него. Сим выгодным предложением и решил прикрыться сэр Фрэнсис, изобразив из себя французского негоцианта.

Именно поэтому их экспедиция подходила к острову под французским флагом. Многие солдаты умели свободно изъясняться по-французски. Никаких военных мундиров. Все выглядело так, будто разбогатевший на спекуляциях французский дворянчик желает не только обрести вторую родину на острове, но и приобрести в собственность у Испанской короны земли в Новой Гвиане под плантации какао. Конечно, при этом, боясь разного отребья, он нанял отряд для охраны собственной драгоценной персоны.

К тому же последние месяцы, после того как был найден хрустальный череп, его терзали смутные подозренья. Что, черт побери, нашел дедуля в чертовой Новой Гвиане, что пометил крестиком на одном из притоков Ориноко, зачем нарисовал символ Святой Троицы рядом с устьем реки? Троица, допустим, понятна — остров Троицы. Но почему крестики стоят в дебрях Гвианы и на месте острова? Что, тупые вилы ему в бок, он имел в виду? Ладно. Затем он, Роджер, и прибыл сюда, чтобы с этим разобраться. У него есть деньги, люди, со дня на день будут и официальные бумаги. С такой экипировкой он доберется до места, и тогда все станет ясно. Теперь, когда хрустальное доказательство удачи у него в кармане, он может с развязанными руками предаваться своей мании — разгадыванию загадок покойного деда.

Однако теперь, когда все было готово и до разгадки оставалось совсем немного по сравнению с тем, что он уже преодолел, Кроуфорда вдруг охватила тоскливая апатия. Он присел на койку, отодвинув камзол, и посмотрел в распахнутое круглое корабельное окошко, из которого тянуло свежим утренним ветерком.

Собственно, увидеть Рэли там ничего толком не мог, разве что сереющую у линии горизонта тьму с призрачной россыпью тающих звезд, но именно эта туманная дымка, этот ветер, залетающий в каюту, как нельзя лучше сейчас соответствовали состоянию его души. Он был спокоен за найденные сокровища и не волновался за череп, который всегда с ним. Но что-то снедало его изнутри, и теперь, в эту невольную минуту тишины, это непонятное чувство поднялось из глубин души, как поднимается со дна океана увлекаемый волнами утопленник.

Он перебирал в уме последние события одно за другим, как перебирают игроки выпавшие им карты. Что, что именно лишало его покоя, вселяя тоскливую безнадежность в сердце?

Может, смерть Лукреции? Нет. Там все понятно. Глубокая боль от незаживающей раны, чувство вины, печаль от невозможности что-то исправить. Страх за сокровища? Чепуха, он и без них обойдется. Видение На-Чан-Чель в пещере прокаженных, едва его не убившее? Да, вот это ближе. Это отозвалось в душе. Но не индианки же он боится, в конце концов? Нет, не индианки, а того, что стояло за ней. Какие-то древние, непознанные, необъяснимые силы, которые пугали больше, чем смерть. Это был отголосок какого-то древнего, как сам мир, ужаса, а может быть, этот ужас был древнее мира. Что или кто скрывался за призрачным мороком? Что это, вызов или предупреждение? Да, вопросов здесь было больше, чем ответов. Но из пещеры он вынес не только седину. Что-то впилось ему в сердце и, как пиявка, сосало, сосало из него силы, мужество, решимость.

Кроуфорду подумалось, что, возможно, Уолтер Рэли оставил эти богатства в пещерах Эспаньолы не только из-за холодного расчета. Возможно, все дело было в том, что ему тоже пришлось преодолевать эту тяжесть на сердце, эту гнетущую тоску, камнем ложащуюся на душу, и, возможно, все дело было не только в его или сэра Уолтера личной усталости или слабости, но еще и в некой необъяснимой, потусторонней, мистической, если угодно, силе, которая сторожила эти сокровища, или, что еще вернее, которая и была неотъемлемой частью этих самых сокровищ. И сэр Уолтер, как человек отнюдь не глупый, догадался об этом и принял решение не тащить в Англию то, что могло стать ее проклятием, а спрятать сокровища в надежде, что спустя время магическая сила иссякнет и можно будет спокойно вернуться за ними.