Завещание лейтенанта - Владимир Макарычев Страница 32

– Если сейчас встанем и попытаемся уйти, – наклонившись к уху Николая, подсказал Тарбеев, – сочтут за трусость и выйдут следом на улицу. В темноте драться сложнее.

– Что же делать? – спросил Дымов, предчувствуя скорую развязку.

– Погоди, не взнуздывай! Сам жеребец проявится, – намекая на молодость парня, хитро подмигнул Семен.

Рыжий молодец продолжал медленно отхлебывать из кружки пиво. Дымов пододвинул свою. Парень, не моргнув глазом, выпил ее одним залпом. Николай, пытаясь погасить нарастающую агрессию соседа, подвинул другую, с остатком хмельного напитка. Под одобрительные взгляды соплеменников тот выпил и ее. Жестко поставил на деревянный стол, от чего расплескалось пиво в соседних кружках. Неожиданно и подло толкнул локтем в лицо Николая. Он не успел увернуться. Удар оказался такой силы, что Дымов свалился со скамьи, а из разбитого носа пошла кровь. Видел, как Тарбеев легко удерживал качающегося от хмеля парня, не подпуская его к поверженному. Соседи угрожающе загудели. Правила пьяных компаний, несмотря на национальность, всегда схожи. Для Дымова существовал единственный способ выйти из ситуации – победить в кулачном бою. Только таким образом возможно завоевать уважение. Один на один. Николай видел слабые места свои и противника: у него текла из носа кровь, которая подбадривает врага, но парень был нетрезв, что замедляло его реакцию. Благодаря короткому вмешательству Тарбеева Николай успел встать на ноги. Рыжий попытался нанести очередной удар, от которого Дымов легко увернулся. Не медля, нанес ответный. Дымовский кулак поддел противника за костистый подбородок так ловко, что тот подрубленной сосной завалился на бок и в одно мгновение оказался на полу. Все произошло по правилам, и дальнейшей драки не последовало. Рыжего парня подняли и посадили снова за стол, уже рядом с Тарбеевым. Парень пьяно тыкался в широкое плечо Семена, который по-отечески иногда поглаживал его взлохмаченные волосы.

Ирландцы оказались такими же, как и они, китобоями. А в порту их суда стояли по соседству. Данное обстоятельство способствовало доверию. Расставались моряки друзьями.

В трактирной каморке, где путешественники расположились на ночлег, ничто не предвещало подвоха. Затушили свечу и с быстротой ныряльщика провалились в бессознательный сон, но тревожная жизнь обитателей американского портового городка не могла обойти стороной наших путников. Среди ночи первым проснулся Николай от нестерпимого и монотонного зуда по всему телу. Особенно неприятно чесалось за ушами. Первая мысль – комары. Несколько раз шлепнул себя, почувствовал резкий коньячный запах. Догадка не заставила долго ждать. Клопы! Тело нестерпимо чесалось, а запах коньяка перерос в запах досок от свежевыструганного гроба.

Заснуть он больше не мог в отличие от товарища, оглашающего каморку устойчивым храпом.

Встали по привычке рано, в пять утра. За нехитрым завтраком, состоявшим из поставленной на стол сковородки с яичницей, с сожалением вспомнили вчерашнюю драку.

– Ничего вашвыскоблагородие, – утешал Семен Тарбеев, – шрамы и синяки украшают мужчину, а до свадьбы, знамо дело, заживет, как на собаке.

– Ты, Семен, порядки трактирные, видно, хорошо знаешь, что так легко уладил дело.

– Не совсем, капитан, – доверительно отвечал старообрядец, – повидал на своем веку всякого. Да все одно и то же, люди имеют похожие правила, что в тюрьме, что в хоромах.

– А что, бывал и в остроге?

– Куда же от него денешься. Бывал, знамо дело! Я же свободный сибиряк. Старообрядцы мы, духоборы. По нашей вере с оружием в руках идти на человека никак нельзя! Зверя убить можно, скотину какую, но не человека. Он представитель Бога на земле! Бог нам жизнь дает, он ее и забирает. В острог попал именно за веру. За отказ от военной службы. Осудили на срок службы в восемнадцать лет, на вольное поселение сначала в Якутск, а затем в Охотск. Община предлагала за меня денежный откуп ^[64]. Деньги-то взяли, но и меня забрали. Хорошо хоть не на каторгу! Так оказался в Аяне, среди китобоев. Сила есть, умом не обижен. Хочу стать богатым! Не обвесок я в поле какой, самый закудышный.

Путники отправились к городской мэрии, где надеялись встретить Питера Харриса. В этот раз им повезло. Питер кормил голубей прямо с деревянного крыльца аккуратненького домика администрации. Будто предчувствуя приход товарища, в это утро он пришел на работу намного раньше обычного.

Друзья крепко обнялись, затем проследовали за Питером в здание. В большой и светлой комнате стояли деревянные скамейки, а на стене, под полосато-звездным флагом, висел портрет основателя государства – Джорджа Вашингтона.

Питер широким жестом пригласил гостей присесть. Демонстрируя превосходство, остался стоять. Удовлетворившись произведенным на гостей впечатлением, заговорил:

– Именно в этом месте делается история Соединенных Штатов Америки!

Было видно, как ему нравилось выступать перед публикой. Харрис театрально развел руками, намекая на объем и значимость своей работы:

– Здесь, в городском собрании представителей народа, от лица республиканской партии, добиваемся справедливости и порядка. Заботимся о соблюдении прав каждого, проживающего в нашей стране. Боремся за равноправие и отмену рабства в Южных Штатах. Меня выбрали представлять интересы республиканцев в Сан-Франциско, и надеюсь… – Питер замолчал, почтительно посмотрев на портрет отца-основателя. – Уверен, в мае следующего 1860 года президентом страны станет наш кандидат. Республиканец. Я назову вам его имя.

Он победоносно, сверху вниз, бросил взгляд на ничего не соображающих в американской политике русских моряков. Значение слова «выборы» для Семена Тарбеева было просто неизвестно.

– Президентом станет представитель Иллинойса Авраам Линкольн ^[65]. Самый честный политик, разоблачающий коррупцию демократической администрации Бьюкенена. Именно борьба с этим позорным явлением станет вскоре нашей национальной идеей. Мы за свободу слова, так как патриотизм означает возможность говорить правду! Линкольн человек из народа, «кандидат дровосеков»! Мы сегодня решаем тяжелейший вопрос: какая из экономических систем должна погибнуть: с наёмным трудом на Севере или рабским – на Юге? Решим, даже ценой Гражданской войны!

Николай видел, что Питер не только не отошел от идей справедливого устройства общества, но и далеко продвинулся в этом направлении – создал городской комитет по борьбе с коррупцией чиновников. Оказалось, мэром городка был южанин, потому борьба Питера носила явный политический характер. Доктор был рьяным противников рабства, тогда как южане, жившие в основном за счет выращивания и продажи хлопка, считали северян, с их миром фабрик и заводов, примитивными городскими бандитами. От истины они были недалеки. Пока Питер пафосно вещал перед изумленными русскими китобоями, прохаживаясь по широкой комнате, подошло еще двое молодых американцев.