Победа Великой армии - Валери Жискар д'Эстен Страница 31

Рядом с графиней Калиницкой теперь отчетливо виднелась ее упряжка — черная карета с дорожными сундуками позади, две серые в яблоках лошади в сбруе из черной кожи и меди.

— Откуда появилась эта карета? — спросил Бейль, удивленный ее роскошным внешним видом.

— Стояла спрятанной на заднем дворе. Я пользовалась ею, только когда ездила в наш загородный дом. Я уговорила кучера выкатить ее и подготовить к дороге. Но, едва закончив, он тут же испарился!

— Кто же будет править лошадьми?

— Я сама. Я к этому привыкла. В деревне я даже ездила вместе ^с мужем охотиться на волков.

— Это же не охота, путь будет долгим и утомительным.

Генерал Бейль сделал Лоррену знак подойти.

— Карета графини Калиницкой поедет с нашим обозом, так как графиня желает направиться в Варшаву. Но каретой некому управ^лять. Не мог бы ты вывести ее на главную площадь и вместе с польским интендантом выяснить, нет ли среди раненых улан, которых мы вбираем с собой, одного или двух, кто мог бы править лошадьми графини? Когда отправитесь в путь, ты со своим фургоном пойдешь впереди, а карета графини пусть следует строго за тобой.

Пока он отдавал приказания, графиня Калиницкая стояла без движения.

— Значит, нам можно уехать? — спросила она.

Она перехватила взгляд генерала Бейля. Их глаза встретились, в них отразились следы переживаний и сладких сожалений о вечерах и ночах, проведенных вместе.

— Да, мадам, — ответил он.

Он снова надел кивер, а немка-горничная и маленькая Ольга продолжили набивать дорожные сундуки сумками с провизией, домашними вещицами, которые они стремились спасти от уничтожения. К колесу был прикреплен длинный рулон холста. Графиня Калиницкая проследила взгляд генерала и объяснила:

— Это портрет моей матери, висевший в гостиной. Сегодня утром я вынула его из рамы.

Франсуа Бейль вспомнил, что именно благодаря сходству с этим портретом он и узнал молодую графиню.

* * *

Дивизия Бейля, готовившаяся к выступлению из города, была так велика, что заполнила всю центральную площадь Смоленска. Несмотря на неразборчивый гул, доносившийся из разноязыких подразделений, зрелище в целом производило впечатление весьма организованного.

На южной оконечности площади в ряд выстроились два кавалерийских эскадрона. Именно им предстояло выступить первыми. Два полковника — Веровский и Вильфор — в полевой форме заняли место во главе в ожидании приказа пуститься в путь. Их помощники держались немного поодаль позади них. Между подразделениями оставалось небольшое пространство, где треугольником стояли лейтенант и два унтер-офицера. Строй польских улан был длиннее колонны гвардейских драгун, от которых генерал Бейль отделил один взвод для прикрытия пехотных батальонов. Драгуны сидели на гнедых лошадях, уланы на вороных. Все животные стояли ровно в ряд, их круглые глаза светились любопытством, они били копытами по гравию, показывая нетерпеливое желание отправиться в путь.

За двумя эскадронами помещались артиллерийские батареи, чьи пушки тянули более мощные лошади, орудийные расчеты, одетые в аспидные мундиры, восседали на зарядных ящиках.

В центре площади распоряжался полковник Арриги, строивший на месте пешую колонну. На тротуары он выслал жандармов с нагайками, чтобы разогнать любопытствующих городских жителей. Швейцарский батальон первым выступал в направлении западных ворот, вслед за ним должны были двигаться савойяры, а уж затем — вереница гражданских телег, фургонов, колясок, повозок, сгрудившихся в конце площади. Их беспорядочное расположение приводило Арриги в отчаяние. Третий батальон баварских пехотинцев отправлялся после гражданских повозок, а замыкать колонну надлежало двум артиллерийским батареям и взводу драгун.

Пехотинцы занимали всю левую сторону площади. Полковник Арриги отдал им приказ выстроиться по шестеро в ряд, в соответствии с шириной дороги, по которой им предстояло идти. В результате каждый батальон растянулся примерно на сотню метров. Полковники верхом держались во главе колонны, унтер-офицеры распределились по правилам: трое спереди, двое — по бокам.

Арриги проскакал вдоль всей площади и счел, что установлен полный порядок. Он приветствовал полковников Гренбера, Фрежо и Шмидта, которые, в свою очередь, отдали ему честь. Часы показывали ровно шесть. Солнце поднималось на востоке, небо прояснилось.

Раздался чистый звук трубы. Кавалерия выступала маршем на юг.

* * *

Франсуа Бейлю хотелось понаблюдать за выездом кавалерии на равнину.

Взяв с собой лейтенанта Вильнёва, он отправился к городским воротам и попробовал взобраться на стену. Внезапно его окутало белым дымом, налетевшим со стороны огромного костра, который приказал разжечь полковник Арриги, распорядившийся собрать всевозможные доски и балки. Он хотел таким образом создать ориентир для войск, маневрировавших вдали от города. Сквозь облако дыма вдруг выстрелили языки пламени, рванувшиеся прямо в небо благодаря сухой погоде и отсутствию ветра и ярко осветившие хаотичные руины смоленских стен.

Бейль отвернулся, чтобы случайно не наткнуться взглядом на искореженные трупы расстрелянных накануне, и поднялся на вершину пригорка. Оттуда ему открылась вся равнина. Это было великолепное зрелище.

Слева польские уланы скакали колонной по двенадцать с саблями, висевшими на поясах красных штанов. Полковник Веровский шел галопом среди своих солдат.

Справа двигалась темная масса гвардейских драгун. Их лошади перешли на рысь, и полковник Вильфор направлял свою лошадь вперед, словно на показательных учениях в кавалерийской школе. Между двумя этими группами, чуть позади катили артиллерийские бригады.

Чтобы разглядеть маневр в деталях, генерал Бейль достал подзорную трубу. Это, наконец, была война. Та война, о которой он мечтал, спектакль под солнцем, где в итоге верх возьмут лучше подготовленные и лучше управляемые войска.

Над окрестностями раздался гром пушечного выстрела, увенчанный миниатюрным белым, словно хлопок, облачком. Видимо, кавалеристы наткнулись на разъезд русских. Бейль увидел достаточно. Он развернул свою лошадь. Языки пламени стали просто исполинскими. Генерал вернулся в город, освещенный этим грозным заревом. Он прибыл на площадь в тот момент, когда полковник Арриги решил отправляться в путь. Было ровно 7 часов. Пестрая группа гражданских повозок пришла в движение. Бейль издали узнал фургон Лоррена и карету графини Калиницкой и решил присоединиться к замыкающему колонну взводу драгун.