Арсен Люпен - Джентльмен-грабитель - Морис Леблан Страница 31

– Надо же! И где же он находится?

– Здесь.

Я вздрогнул.

– Здесь?!

– Да, я всегда это подозревала. Луи Лакомб был гениальным человеком, страстно увлекающимся механикой. И в свободное время для развлечения он делал различные потайные сейфы и замки с секретом. Вероятно, за этим занятием его как-то раз и застали братья Варен, а потом решили использовать один из тайников для хранения писем… и, несомненно, других вещей.

– Но они же здесь не жили! – воскликнул я.

– Вы поселились здесь четыре месяца назад, а до этого особняк стоял пустым. Вполне возможно, они приходили сюда. Более того, они полагали, что ваше присутствие нисколько не помешает им в тот день, когда у них возникнет необходимость забрать бумаги. Но они не принимали в расчет моего мужа. А он в ночь с двадцать второго на двадцать третье июня взломал потайной сейф, взял… то, что искал, и оставил свою визитную карточку, чтобы показать братьям, что он их больше не боится и что они поменялись местами. Через два дня Этьен Варен, прочитавший статью в газете «Жиль Блаз», поспешил прийти к вам, остался один в гостиной, нашел тайник пустым… и покончил с собой.

Через секунду Даспри спросил:

– Это простое предположение, не так ли? Господин Андермат ничего вам не рассказывал?

– Нет, ничего.

– Не изменилось ли его отношение к вам? Не кажется ли вам, что он стал более угрюмым, более озабоченным?

– Нет.

– И вы думаете, что он мог бы вести себя подобным образом, если бы нашел письма?! По моему мнению, писем у него нет. И я уверен, что приходил сюда вовсе не он.

– Но кто же тогда?

– Таинственный человек, который управляет этим делом и держит в своих руках все нити. Он преследует цель, о которой мы только начинаем догадываться, преодолевая множество препятствий. Таинственный человек, очевидное влияние и могущество которого мы заметили с самого начала. Это он с друзьями проник в особняк двадцать второго июня, это он обнаружил тайник, это он оставил визитную карточку господина Андермата, наконец, это он завладел письмами и нашел доказательства предательства братьев Варен.

– Но кто он? – нетерпеливо спросил я.

– Корреспондент «Эко де Франс», черт возьми! Этот самый Сальватор! Когда все так очевидно, мы становимся слепыми! Разве он не упоминает в своей статье подробности, которые может знать только человек, проникший в тайны братьев?

– В таком случае, – прошептала госпожа Андермат в ужасе, – мои письма тоже находятся у него. И теперь он угрожает моему мужу! Боже, что делать?

– Написать ему, – твердо заявил Даспри, – полностью довериться ему, рассказать обо всем, что вы знаете и что можете узнать.

– Да что вы такое говорите!

– Ваши интересы совпадают. Вне всяких сомнений, его действия направлены против брата, оставшегося в живых. Он ищет оружие, чтобы сразиться не с господином Андерматом, а с Альфредом Вареном. Так помогите же ему!

– Но как?

– У вашего мужа есть документ, который позволит дополнить и использовать чертежи Луи Лакомба?

– Да.

– Сообщите об этом Сальватору. В случае необходимости попытайтесь достать для него этот документ. Словом, вступите с ним в переписку. Чем вы рискуете?

Совет был дерзким и даже, на первый взгляд, опасным, но у госпожи Андермат не было выбора. Впрочем, как и говорил Даспри, чем она рисковала? Если незнакомец был врагом, подобный демарш не мог осложнить положение. Если же он был посторонним человеком, преследующим собственные цели, он не должен был придавать этим письмам особого значения.

Как бы там ни было, появилась хрупкая надежда, и госпожа Андермат в смятении чувств с радостью ухватилась за нее. Поблагодарив от всей души меня и Даспри, она пообещала держать нас в курсе событий.

И в самом деле, вскоре она прислала нам записку, которую получила в ответ на свое письмо:

«Писем там не было. Но я разыщу их, не беспокойтесь. Я слежу за всем. С.»

Я взял записку. Она была написана тем же почерком, что и письмо, которое я нашел в книге вечером 22 июня.

Значит, Даспри был прав. Великим организатором этого дела был Сальватор.

По правде говоря, мы начали различать слабые проблески в окружавшей нас тьме. Более того, отдельные детали предстали перед нами в неожиданном свете. Но сколько оставалось еще неразгаданного, например две семерки червей! Что касается меня, то я все время думал о них. Возможно, меня даже сильнее, чем надо, интриговали эти две карты, поскольку семь дырочек в семи маленьких знаках бросились мне в глаза при столь волнующих обстоятельствах. Какую роль играли карты в этой драме? Какое значение следовало им придавать? Какие выводы напрашивались из того факта, что подводная лодка, построенная по чертежам Луи Лакомба, называлась «Семерка червей»?

Даспри же мало занимали эти две карты. Он с головой погрузился в изучение другой проблемы, решение которой казалось ему более важным: он без устали искал пресловутый тайник.

– Кто знает, – говорил он, – вдруг я найду там письма, которые не обнаружил Сальватор… возможно, по недосмотру! Вряд ли братья Варен убрали из места, которое они считали недоступным, столь грозное оружие, ведь они понимали всю его ценность.

И Даспри искал. Вскоре в большом зале для него не осталось тайн, и он перенес свои поиски в другие комнаты особняка. Он обследовал их снаружи и изнутри, тщательно осмотрел каменную и кирпичную кладку стен, приподнял черепицу на крыше.

Однажды Даспри пришел с киркой и лопатой. Лопату он вручил мне, оставив себе кирку, и сказал, показывая рукой на пустырь:

– Идем туда.

Я последовал за ним без особого восторга. Он разделил пустырь на несколько участков и один за другим обследовал их. Вдруг его внимание привлекло нагромождение бутовых камней и булыжников, покрытое зарослями ежевики и густой травы. И Даспри принялся раскидывать камни.

Мне пришлось ему помогать. В течение целого часа под лучами палящего солнца мы трудились не покладая рук, но безрезультатно. Но когда, раскидав камни, мы все же добрались до земли и начали копать ее, кирка Даспри наткнулась на кости, человеческие останки, вокруг которых еще болтались куски одежды.

И вдруг я почувствовал, что бледнею. Я заметил вдавленную в землю небольшую железную прямоугольную пластинку. Мне показалось, что я различаю на ней красные пятна. Я нагнулся. Так и есть. Пластинка была размером с игральную карту, а красных пятен, этих пятен цвета сурика, местами проржавевших, было семь. Расположены они были как знаки семерки червей, причем на каждом острие сердечка имелась небольшая дырочка.

– Послушайте, Даспри, Мне уже осточертели все эти истории. Если они вам интересны, тем лучше. Но я больше вам не помощник.

Может, всему виной было нервное напряжение? Или усталость, вызванная тяжелой работой под жаркими лучами палящего солнца? Так или иначе, но на обратном пути меня шатало из стороны в сторону. Дома я был вынужден лечь в постель и провести в ней двое суток. Меня лихорадило, я весь горел, упорно отбиваясь от скелетов, которые кружили вокруг меня и бросали друг другу в головы свои окровавленные сердца.