Карта царя Алексея - Николай Дмитриев Страница 30

Царь долго смотрел на Большой Чертёж, о чём-то думал и наконец решил:

– Отправь-ка наказ воеводе Архангелогородскому. Пусть он, что да как на Иноземном дворе, прознает, с кем надо потолкует и у наших землепроходцев точно выведает, возможен ли такой путь в Китай или нет…

– Будет сделано, государь, – заверил царя дьяк.

Разговор прервался. Алексей Михайлович, вглядываясь в тщательно нанесённые на карту очертания державы, размышлял, а дьяк, ожидая новых распоряжений, молча стоял рядом. Но распоряжений не последовало. Снаружи долетел шум, и царь, желая узнать, что там произошло, вернулся к окну.

Дьяк тоже позволил себе полюбопытствовать и увидел, что перед царскими палатами стоит запряжённая четвериком карета, возле которой уже суетятся конюшенные. Кто приехал в Измайлово, было неясно, но почти сразу появившийся в дверях стольник доложил:

– Боярин Ордын-Нащокин к государю.

– Зови, – коротко приказал царь и, улыбаясь, отметил вслух: – Вот молодец, как раз ко времени…

Боярин не заставил себя ждать. Войдя в палату, Ордын-Нащокин первым делом чинно поприветствовал государя, милостиво встретившего гостя, и восхитился:

– Истинный Парадиз здесь, государь, истинный…

Было заметно, что высказанная похвала царю зело приятна, однако ответил он с весьма нарочитой скромностью:

– Стараюсь пример показывать, дабы и у других так же было…

Боярин явно хотел хвалить всё и дальше, но царь с улыбкой остановил его:

– Ты вот что, поначалу сюда глянь-ка. – И Тишайший жестом показал на стол, где лежал Большой Чертёж.

Карту эту Ордын-Нащокин видел уже неоднократно, но он живо подошёл к столу и сразу спросил по сути:

– О чём речь, государь?

– Да вот решаем, как поступить, – царь кивнул на молча стоявшего рядом дьяка. – Очень уж иноземцы Большой Чертёж добыть стараются. Зело он им интересен, но думаю, укрыть его от чужих глаз следует…

– Укрыть, конечно, надо, – согласился боярин и по некоторому раздумью добавил: – Вот только одно соображение есть…

– Какое? – заинтересовался царь.

– Да вот, прикинул, ежели иноземцы сию карту, пусть невзначай, увидят. – Боярин малость заколебался, но всё же высказал мысль: – То ясно им будет, сколь велика и могуча державная Русь…

– Может, и твоя правда, боярин… – Царь задумался и лишь после некоторого молчания договорил: – Всё едино, то, что есть, показать нельзя…

– Так для такого дела оный Чертёж и малость иным сделать можно… – неожиданно сказал дьяк и преданно посмотрел на государя…

* * *

Пользуясь голландской картой, кормчий уверенно вёл флейт к югу. По левому борту виднелся большой безымянный остров и на карте его обозначение имелось. Правда, видимые очертания не особо совпадали с рисунком его береговой линии, но это кормчего не слишком беспокоило, он знал: ошибки такого рода – частое дело, и потому был убеждён, что ведёт флейт верным курсом.

Но именно на этом курсе капитана Олафа Нильсена ждала первая неприятность. Сначала небо было безоблачным, вот только к вершине горы, что была в самом центре острова, словно прилипло белое облачко. Потом море начало угрожающе закипать, поднялись вихри водяной пыли, а над самой поверхностью вдруг заскользили неизвестно откуда взявшиеся буревестники.

Ветер всё больше свирепел, частые волны принялись трепать судно, а через некоторое время шквальным порывом был сорван передний парус. Правда, ветер был попутным, и, хотя он уже начал рвать фалы, капитан Нильсен, стремясь поскорей обойти опасный остров, поначалу не сбавлял хода.

А потом началась настоящая буря. Она унесла флейт далеко от острова, где в пустынном море бушевали огромные волны, грозившие разбить корабль вдребезги. Теперь о правильном курсе речи не шло, и Нильсен, чтобы иметь ход, держал всего один парус, наполненный ветром так, что казалось, он вот-вот будет сорван.

Лишь только флейт удалился от острова, небо затянулось, и казалось, прямо над кончиками мачт понеслись студёные облака. Море вспенилось зелёной мутью. Ветер рвал белую пену и нёс брызги, которые, словно дождём, затуманили горизонт. А когда начался визг в вантах, сопровождавшийся угрожающим треском корабельного корпуса, Нильсен приказал лечь в дрейф.

В конце концов шторм прекратился. С запада покатилась спокойная зыбь. Ветер почти стих, и над морем повис туман, сокративший видимость до предела. Когда же он неожиданно приподнялся, измученные моряки увидели незнакомый берег, окаймлённый белой полосой прибоя.

Судя по всему, флейт занесло неизвестно куда. Кормчий вглядывался в ставшую бесполезной карту, но что это за остров перед ними, определить было невозможно, к тому же туманная пелена скрыла горизонт, и тогда капитан, приказав поднять уцелевшие паруса, повёл флейт на запад.

Позже, стоя на корме у штурвала, Нильсен поочерёдно осматривал мачты судна. Состояние оснастки было аховым: куда ни глянь, везде во множестве свисали оборванные концы, а впереди, на перекошенной рее, болтались клочья изорванного ветром паруса. Впрочем, команда флейта не сидела сложа руки, а забираясь чуть ли не под самый клотик, меняла фалы.

По лестнице, ведущей на корму, прогрохотали тяжёлые башмаки, и перед капитаном встал явившийся с докладом о состоянии судна боцман. Однако едва он открыл рот, Нильсен остановил его:

– Сам всё вижу… Как исправлять думаешь?

– Что можно на ходу, конечно. – Боцман подумал и высказался: – Но, полагаю, было бы лучше подыскать какую-никакую бухту…

– А где ж её тут искать?..

Нильсен ругнулся про себя и, словно это могло помочь, впился взглядом в почти полностью закрывавшую горизонт туманную дымку. Однако кругом ничего, кроме пологих волн, мягко раскачивавших корабль, не было, и капитан безнадёжно махнул рукой:

– Делай, что сможешь…

Спускаясь, боцман снова бодро прогрохотал по ступенькам своими башмаками, а на корму поднялся до этого бывший где-то внизу кормчий. Он подошёл к Нильсену и негромко попросил:

– Гере капитан, на два слова…

– Говори… – Нильсен отошёл от штурвала к борту.

– Лучше не здесь, – замялся кормчий, и Нильсен, кивнув, пошёл с ним.

Кормчий привёл капитана в свою каюту, и здесь Нильсен, увидев на столе расстеленную карту, обрадовался:

– Что, определился, где мы?

– Пока это невозможно, нет видимости, – покачал головой кормчий.

– Тогда что? – насторожился Нильсен.

– Видите ли, гере капитан… – с некоторым сомнением начал кормчий. – Я сделал некоторые прикидки. По всему выходит, нас унесло далеко на восток.

– Это ясно, – кивнул Нильсен и показал на карту. – Значит, она бесполезна?

– К сожалению, так, – заключил кормчий и вдруг возбуждённо заговорил: – Гере капитан, вы заметили, буря всё время несла нас по чистой воде, и сейчас тоже кругом нет ни одной льдинки?