Проклятие красной стены - Алексей Витаков Страница 30

— Вы ведь сами только что убедились!

— Ай-яй-яй! — Агнешка погрозила окну испачканным кремом пальчиком, продолжая стоять спиной к собеседнику.

— Я двадцать лет делаю пирожные, и вот сегодня награда нашла меня! — Глинка наклонился за якобы нечаянно оброненной монетой и поцеловал мыс агнешкиной туфли.

— А это тоже ангелы?

Пирожник поднял голову и увидел чуть влажные синие глаза девушки.

— Я бы очень хотел, чтобы это были именно они! — произнес Глинка, пряча взгляд.

— Да встаньте же вы наконец лукавый шутник! О… постойте. А вы носите парики, пан Бонифаций? Я хочу предложить вам подарок. Дело в том, что Болен не надевает почему-то. Я сейчас, мигом!

Агнешка упорхнула в соседнюю комнату. Было слышно, как она роется в шкапе.

— А, вот, нашла. Нашла. Прикиньте, пожалуйста!

Девушка сдернула с головы пирожника его дурацкую войлочную шляпу и ловким движением водрузила черный парик.

— Ой, что это?.. — она попятилась, прижав тыльную сторону ладони ко рту. — Вы так похожи на…

— Я не могу принять ваш дар! — перебил ее Глинка, вяло снимая с головы парик. — Простите, пани. Не могу. Я всего лишь бедный пирожник, и мне такие вещи ни к чему.

В его глазах заблестели две одинокие слезинки.

— У меня к вам небольшая просьба! — Глинка вытащил из-за пазухи конверт. — Прочтите это, но только тогда, когда меня не будет! Обещайте!

— Вы… вы плачете!

Агнешка попыталась приблизиться, но пирожник сделал два шага назад и резко развернулся.

— До встречи, дорогая Агнешка! — бросил он через плечо, и деревянные подошвы застучали по скрипучей лестнице.

— Пан Бонифаций…

Агнешка перевела взгляд с открытой двери на недоеденное пирожное, а потом на конверт, который лежал на трехногом табурете.

* * *

— Пани Мария! — караульный офицер жевал табак, обнажая темные зубы.

— Хоть бы выплюнули вашу мерзость, когда разговариваете с пани! — Мария вытерла руки о передник и подбоченилась.

— Я не с ухаживаниями к вам пришел, а по долгу службы!

— Службы?

— А вы, конечно, ничего не знаете?

— Ну, смотря о чем вы…

— В городе орудует банда негодяев, один из них высокий человек в монашеской рясе.

— А при чем тут пан Глинка?

— Не перебивайте, пани Мария.

Мария придала голосу подобающую жесткость.

— Вы бы сами назвали ваше имя для порядку. Почем я знаю, может, вы тоже переодетые преступники!

— Друджи. Друджи Яновский. Честь имею.

— Вот теперь продолжайте.

— Извольте. Приставы не могут изловить бандитов, потому что им кто-то помогает избежать ловушки. Вот мы и обходим дома для того, чтобы узнать, где хозяева.

— Уж не думаете ли вы, что пан Глинка, который занят только пирожными, как-то может способствовать?

— Мы ничего не думаем. Мы всего лишь хотим убедиться, дома ли хозяин?

— Ладно. Сейчас позову. Он наверняка отдыхает во флигеле или на другом конце дома. Не припомню, чтобы мой хозяин куда-то выходил после заката.

Мария развернулась и зашагала в глубь жилища по темному коридору.

— Пан Глинка!! Пан Бонифа-а-ций! Вы где?

И уже себе под нос:

— Черт бы их всех побрал! Хоть бы раз пришли к женщине по настоящему делу. А то колобродятся по своей чертовой службе.

Ворча, Мария вышла во внутренний двор и направилась во флигель. Но там было темно и пусто, как в церкви под скамейкой. Тогда она заглянула на веранду, но и там никого не обнаружила. Медленно стала подниматься на второй этаж. «Пан Бонифаций, куда же вы запропастились?! У меня нет столько сил, чтобы прыгать по этим придурошным ступенькам!»

— Не смогла найти! — всплеснула Мария руками, вновь оказавшись лицом к лицу с караульным офицером. — Ничего не понимаю. На него такое поведение совсем не похоже.

— Вот и я о том же, пани Мария! — поднял указательный палец Друджи Яновский.

— О, ничем не могу помочь! — пожала плечами женщина.

— Ну ничего. Сейчас такое дело замышляется! Они сами вылезут из берлоги.

— Вы о чем, пан офицер? А давайте я вас угощу стаканчиком прелестного вина? Не откажетесь от галльского? Сделано по старинным рецептам.

— О, говорят, его пили древние римляне! Я и впрямь утомился. С удовольствием передохну.

— И солдатики ваши чуть отдохнут.

— И то верно, — Яновский подмигнул Марии и, повернувшись к солдатам, скомандовал отдых.

— Тогда прошу в дом. У меня тоже есть своя половина. Только у меня одна маленькая просьба…

Мария наклонилась к офицеру так, чтобы он оценил пышность ее груди.

— Не думаю, что боевой офицер не сможет удовлетворить просьбу такой милашки.

— О, боевой. А на каких фронтах, извольте спросить?

— На самых разных. И на этих тоже… — Друджи еще раз подмигнул Марии.

— Заходите скорее. Зачем беседовать при посторонних ушах! — хохотнула пирожница и потянула мужчину за рукав.

Они вошли в дом. Мария провела офицера в гостиную и усадила на мягкий стул.

— Вот! Отведайте то, что пили, как вы сами только что сказали, эти ваши римляне.

— О, и впрямь, поразительный вкус. Но мы ведь не будем долго засиживаться в гостиной?

— Какой вы нетерпеливый. Я все-таки дама, и мне нужно чуть-чуть подготовиться.

— А о какой просьбе вы говорили? Исполняю любую! — Друджи заерзал на стуле.

— Еще стаканчик? А впрочем, оставлю вам кувшин. Пейте столько, сколько влезет. А я быстро.

Мария исчезла в уборной. А офицер опрокинул залпом стакан и потянулся за добавкой к кувшину. Через несколько минут он был изрядно подвыпившим и готовым на подвиги.

— А вот и я.

— Иди ко мне, моя страсть! — Яновский обхватил женщину за необъятную талию, резко притянул к себе и усадил на колени.

— Люблю дерзких и сильных!

— А я люблю податливые персики.

— Персики! Так бери их, мой победитель! — Мария выпростала грудь и подставила ее под поцелуй. — Ах, да, да. Еще сильнее. А теперь неси меня в мою комнату.

Яновский взял Марию одной рукой под колени, а другой под плечи и с большим трудом оторвался от стула.

— Любишь кататься, люби и саночки возить! — сказала пирожница задыхающимся голосом.

— Тяжела ноша, да пригожа! — Яновский на полусогнутых ногах понес Марию в спальню.