Карнавал обреченных - Людмила Бирюк Страница 30

Бакланов молча раскрыл рот. Он, образцовый адъютант, не терявший присутствия духа ни при каких обстоятельствах, готовый к любым капризам своего сюзерена, впервые не нашелся, что ответить. Николай улыбнулся, взглянув на его растерянную физиономию:

— Что ты скажешь на это, друг мой?

Тот облизал пересохшие губы.

— Ваше высочество! Не смею возразить, но… Если вам пришла фантазия развлечься на стороне, я легко найду вам даму полусвета, например примадонну Сандру Блекки. Но погубить девушку благородного происхождения, именно сейчас, когда…

Николай оборвал его, стукнув кулаком по столу.

— Молчать!

Адъютант в страхе съежился. Губы великого князя отвердели, синие глаза приобрели свинцовый блеск. Бакланов увидел перед собой прежнее, холодное, жестокое лицо.

— Как ты посмел подумать, что я способен на подлость, мерзавец! Для меня эта девушка — святыня! Мне хотелось только взглянуть на нее хоть на миг. — Он замолчал, а потом сказал уже тише: — Неужели нельзя пригласить ее во дворец, пусть даже вместе с отцом?

— Разумеется, можно, ваше высочество, — осмелел Бакланов. — Но княжна не знает, что разговаривала с братом царя, и может испугаться, когда истина раскроется.

— Что же ты предлагаешь?

— Вы сможете увидеться с ней инкогнито, не рискуя запятнать свою репутацию.

— Но где и под каким предлогом?

— Повод я найду. А место встречи искать не надо. У меня есть прелестный загородный дом, недавно купленный мною для Сандры Блекки.

— Опять эта Сандра! Я еще ее не видел, но она мне уже надоела!

— Она будет полезна вашему высочеству. Без ее помощи трудно обойтись.

— Ладно, бог с ней! Поступай как знаешь, но я должен встретиться с княжной Полиной! Все мои мысли только о ней. Пропал сон, аппетит… Такого никогда не было. Что со мной случилось, Бакланов?

Адъютант сочувственно развел руками.

* * *

Вечером, ужиная с Сандрой, Бакланов неожиданно сказал:

— Честно говоря, я опасался, что после наводнения труп Натали Печерской найдут возле нашего дома.

— С чего вы вдруг вспомнили о покойнице? Тело унесло в реку, только и всего. Жаль бедняжку…

Бакланов пружинисто поднялся и, подойдя к актрисе, обнял за плечи, уткнувшись острым носом в ее черные волосы. Но она вдруг вырвалась из его рук.

— Вижу, что вы хотите задобрить меня! Говорите, что вам от меня нужно?

Бакланов с досадой махнул рукой.

— Что за манера — тушить в зародыше мою пылкую страсть! Вы слишком рассудочны и практичны.

— А вы — плохой актер. Смотрите, как это нужно было сыграть!

Она вдруг совершенно преобразилась. Ее плечи откинулись назад, по телу пробежала легкая дрожь, ладони напряглись и сжались в кулаки, дыхание участилось, глаза спрятались под ресницами, а губы, напротив, полуоткрылись в томной улыбке, обнажив ряд белых зубов.

При виде сгорающей от страсти женщины Бакланов, забыв обо всем, ринулся к ней, но она, смеясь, оттолкнула его.

— Ну как, Жорж? Кажется, я еще на что-то способна?

— Вы гениальны! Недаром вами очарован весь Петербург. Сколько букетов преподнесли вам сегодня после спектакля?

— Девять.

— Странно, я заказывал десять… Ну, не дуйтесь! Хотите, стану на колени?

Она снисходительно взглянула на коленопреклоненного Бакланова.

— Ладно, вставайте и рассказывайте, что я должна сделать. Надеюсь, вы не станете требовать от меня невозможного?

— Для вас это сущая безделица, моя дорогая!

* * *

Елизавета Алексеевна тихо вошла в свою комнату и внимательно оглядела ее, словно прощалась с ней навсегда. Итак, Таганрог…

И вдруг неожиданная мысль мелькнула в голове. Что, если Александр ведет двойную игру? Возможно, поездка затеяна для того, чтобы без лишнего шума избавиться от жены, больной и ненужной? В последние годы она стала обузой для него. Сколько молодых особ из королевских семей Европы сочли бы за счастье составить ему супружескую партию! Император еще не стар, полон сил и вполне мог бы иметь детей.

Но тревога, вспыхнув на миг, сменилась обычным равнодушием. Ее хотят убить? Ну и что из того? Какая разница, как умереть — от чахотки или от яда? Скорее бы отмучиться! Пусть другая женщина сделает то, чего не смогла она.

Слезы лились по ее лицу, не принося облегчения, — горькие, безысходные… Она не замечала времени, не слышала боя старинных курантов. И только когда кто-то вдруг ласково обнял ее за плечи, она очнулась и увидела перед собой Александра.

— Что с вами, Лиз? Вы не хотите ехать? Вы не доверяете мне?

Она собрала в кулак всю свою волю, чтобы преодолеть рыдания, и вытерла лицо тончайшим батистовым платком с маленькой золотой короной в уголке.

— Как я могу не доверять своему супругу и государю?

Он нежно провел рукой по ее влажной щеке.

Елизавета слабо улыбнулась. Впервые она прочитала в его глазах ласку и неподдельное участие. Так он смотрел только на свою приемную дочь Софию. Когда девушка умерла, Елизавета искренне горевала вместе с мужем.

Александр сел рядом с ней на маленький диванчик и придвинулся так близко, что она почувствовала его тепло. Он бережно взял ее тонкую руку и прижал к губам.

— Вас тревожит поездка в Таганрог? Напрасно! Мы вместе отдохнем на берегу моря вдали от политических интриг, врагов и… друзей. Верьте мне. Я сумею защитить вас от любой беды.

Она взглянула на него, и зрачки ее вдруг расширились. Перед ней был не Александр. Едва уловимый запах духов, исходящий от него, показался ей незнакомым. Император всегда употреблял французские духи со странным названием «Parfum de la Cour» («Аромат вора»). А сейчас Елизавета почувствовала слабый запах лакфиоли. Побледнев, она прошептала едва повинующимися губами:

— Силы небесные…

Он наклонился, чтобы лучше расслышать:

— Вы что-то сказали, Лиз? — и приложил ладонь к уху.

Сдерживая биение сердца, императрица на мгновение замерла. Такой знакомый, естественный и непринужденный жест! И все-таки это был не Александр.

Он улыбнулся и нежно привлек ее к себе. Она узнала и эту, только ему присущую нежную улыбку, но раньше она предназначалась другим женщинам… Сердце Елизаветы Алексеевны дрогнуло.

— Ваше величество, я готова исполнить вашу волю.

— О, Лиз… Я бы хотел услышать от вас другие слова. Ну ничего… со временем надеюсь заслужить их.

* * *

31 августа в доме Рылеева было необычно тихо. Никто не спорил, не кричал, не размахивал руками, как это часто бывало на собраниях заговорщиков. Да и гостей пришло мало. Рылеев пригласил только нескольких, самых верных членов Северного общества. Среди них — поручика Каховского, как всегда пребывавшего в плохом настроении, и известного бретера капитана Якубовича, вернувшегося с Кавказа после ранения в голову.