Следы ведут в прошлое - Иван Головня Страница 3

– Думаю, человек двадцать-двадцать пять.

– Это значит, что вожаки этой «армии» люди с амбициями и большими претензиями. Надо это учесть…

– А вот о том, где располагается банда, не известно ничего. У нас ведь, сам знаешь, кругом леса. Не исключено, что у них и базы нет никакой. Сопоставляя и анализируя те скудные сведения, которые удалось собрать, мы пришли к выводу, что действует банда, как правило, только ночью и что состоит она из людей, живущих по близлежащим селам. Похоже на то, что в дневное время эти люди ведут вполне легальный образ жизни и ничем не отличаются от прочих крестьян, а ночью собираются в стаю и разбойничают. К утру, сделав свое черное дело, разбегаются по домам. Вероятно, именно поэтому нам так долго не удается напасть на след банды.

– Орешек крепкий. Тактика батьки Махно, – качает головой Онищенко и, помолчав, твердо произносит: – И все же банду эту, Александр Афанасьевич, необходимо ликвидировать. И как можно скорее. И не просто ликвидировать, а так спланировать и провести операцию, чтобы как можно меньше было стрельбы и трупов – как своих, так и чужих. Нам нужны – это пожелание, скорее даже приказ губисполкома – живые бандиты. И именно из банды, которая разбойничала в Крупке.

– А это еще зачем? – недоумевает Бондарь.

– В губисполкоме считают, что настало время провести открытый выездной суд над бандитами. За все содеянные ими злодеяния они должны держать ответ перед народом. Народу пора знать, кто и почему не дает им спокойно жить, кто и почему препятствует им строить новую жизнь. Прими это к сведению. Тут придется брать не лихой атакой, а хитростью, сноровкой…

– Зада-аньице-е… – несмотря на боль в шее, качает головой Бондарь. – Каждый день ломаешь голову, как бы хоть издали кого подстрелить, а тут вдруг подавай живыми да еще в свежем виде! Ну что ж, коль надо… Вот только людей у меня маловато для такой… хитрой, что ли, операции.

– И ты туда же! С людьми мы все герои, – насмешливо щурится Онищенко. Заметив на лице собеседника едва заметную тень обиды, примирительно продолжает: – Людьми мы, конечно, пособим. Обязательно. Но только в самый нужный момент, когда приспеет время брать банду. Больше того. Есть тут у нас один парень… Прислали на днях после окончания спецкурсов… Сам из местных, из Бережанска. При немцах и петлюровцах был на подпольной работе. Ни в каком деле участия еще не принимал – держим, так сказать, в «резерве главного командования». Так что… можешь в случае чего рассчитывать.

– Спасибо, Андриан Карпович, – кивает головой Бондарь и осторожно трогает шею. – Будем иметь в виду.

– Имей также в виду, что ездить на лошади надо осторожно, – с нарочитой суровостью выговаривает Онищенко. – Не то и вовсе можно шею свернуть. Понятно?

– Так точно, понятно! – с готовностью отвечает Бондарь.

– А теперь можешь катиться назад в свою Сосницу! – неожиданно озорно усмехается Онищенко. – Идем, провожу.

На дворе тихо и душно. Густой горячий воздух спирает дыхание. Неподвижно застыли на деревьях листья, не шевельнется ни одна былинка.

Онищенко смотрит на мутное без единой тучки небо, на раскаленное добела солнце и говорит:

– Сдается мне, что будет этот месяц жарким. Очень жарким. А так нужен хоть один хороший дождик! Как бы не пропал урожай…

Приятели пожимают друг другу руку. Бондарь проворно вскакивает на своего каурого жеребца, которому уже успели забинтовать ободранные ноги, и натягивает поводья…

2

За единственным окном в ветвях яблони тревожно шумит ветер. Нарушая монотонность этого шума, какая-то из веток яблони раз за разом хлещет, будто кнутом, по оконной раме. Изредка в окно заглядывает выныривающий из-за туч месяц и выхватывает из темноты грубо сколоченный стол, на котором видна неубранная с вечера посуда.

Разбуженный стуком в окно Савчук долго ворочается в постели, если таковой можно назвать протертый тюфяк со слежавшимся сеном, покрытый старым домотканым рядном, суконную свитку, заменяющую одеяло и, как ни старается, не может больше уснуть. B голову настырно лезут невеселые мысли, и нет никакой возможности от них избавиться. Едва прогонит одну, как тут же появляется другая.

А думать есть о чем: про то, как справить хоть какую-никакую зимнюю одежонку старшим ребятишкам, которым уже приходится помогать родителям по хозяйству; про больную семилетнюю дочку Катрю, которая угасает буквально на глазах; о том, как отдать взятые в долг два пуда муки; а еще больше – о будущем урожае. А что если, не приведи господь, засуха?.. Да мало ли о чем может думать бедняк крестьянин.

Чувствуя, что уснуть больше вряд ли удастся, Савчук осторожно, чтобы не разбудить ненароком жену Варвару, сползает с топчана и ищет на ощупь свои одежонки. В потемках больно ударяется коленкой об угол лавки, в сердцах чертыхается и замирает: за печкой, где на другом широком топчане спят пятеро ребятишек, слышится возня и чье-то всхлипывание спросонья. Надев поверх нательной рубахи старую свитку, которой он только что укрывался, Савчук шлепает босыми ногами через комнату и медленно, чтобы та не скрипнула, отворяет дверь. В сенях находит на ощупь большое истрепанное рядно и, прихватив его с собой, выходит во двор. Какое-то время стоит на пороге, поеживаясь после комнатной духоты от ночной свежести.

Низко над землей проплывают тяжелые черные тучи. Изредка в просвете между ними появится месяц, чтобы тут же скрыться назад. Порывистый ветер методично раскачивает деревья, посвистывая между ветвей.

«Погода в самый раз для меня», – без особой уверенности думает Савчук, на душе которого при виде ныряющего в облаках месяца и завывания ветра становится еще муторней. Перекрестившись, Савчук медленно идет со двора. Не успевает сделать и десятка шагов, как сзади слышится скрип двери. Савчук останавливается и оглядывается – держась обеими руками за косяк, в дверях стоит Варвара, похожая в своей белой полотняной сорочке на привидение.

– Ты куда это среди ночи? – спрашивает она сиплым спросонья голосом.

– Куда-куда… – с напускным раздражением бубнит Савчук. – За xaтy! Куда же еще?

– А свитку зачем надел?

– Ну чего пристала, как репейник, – злится Савчук. – Одел, потому что на дворе холодно. Вот и одел…

– Ты не морочь мне голову, – не унимается Варвара, – а отвечай, куда собрался!

Савчук нехотя подходит к жене.

– Вот… – показывает рядно. – Решил вот… по солому сходить. Все равно что-то не спится. Душно в хате…

– И к кому же ты собрался идти по солому?

– Ну… – переминается с ноги на ногу Савчук. – К кому? К Козлюку. К кому же еще. У него с прошлого лета вон сколько осталось…

– Петрусь, ты в своем уме? – сдавленным голосом шепчет Варвара. – Или совсем сдурел? А если они, не дай бог, поймают тебя? Да они за один только пучок соломы могут искалечить, а то и убить человека. А ты с рядном… Вспомни, что они сделали с Миколой Колесником…