Белый ворон Одина - Роберт Лоу Страница 29

Это не помешало нам обменяться братским рукопожатием. Я почувствовал, как радостно подскочило мое сердце и — насколько я мог судить по взгляду Ионы — его тоже. Он вырос и возмужал. В этом красивом юноше с трудом можно было признать того костлявого двенадцатилетнего юнца, каким мы запомнили его по Кипру. Теперь его буйные черные кудри были аккуратно расчесаны, напомажены и живописными волнами ниспадали на ворот белой рубахи, которую Иона носил навыпуск поверх синих штанов.

— Это что, твоя борода? — придирчиво спросил Финн, и Козленок, смеясь, оттолкнул от себя грязную и вонючую длань, которая пыталась ощупать его подбородок.

Маленький Олав с интересом наблюдал за мужчинами, но пока помалкивал.

— Либо вы давно уж покинули родные места, — говорил тем временем Иона, лихо оседлав деревянную скамейку и присосавшись к кружке с пивом, — либо мое послание все еще где-то путешествует.

— Какое еще послание? — пробурчал Квасир и тут же получил ощутимый тычок в бок — это жена так намекнула ему, что не грех бы представить людей друг другу.

Иона Асанес, конечно же, заочно слышал о женитьбе Квасира, но встретились они с Торгунной впервые. Не требовалось особой проницательности, чтобы понять: Торгунна очарована молодым греком. Что, собственно, и не удивительно — принимая во внимание возраст и красоту Асанеса. Наш маленький Козленок заметно раздался в плечах, сохранив тонкую талию и лучезарную улыбку, которая с возрастом стала еще обаятельнее.

Олав наконец решил заявить о себе. Он шагнул вперед, глядя на Иону снизу вверх, ибо тот был на целую голову выше мальчишки. И пока я наблюдал за этими двумя — как они критически изучают друг друга, — мне пришло в голову, что их разница в возрасте примерно та же, какая была у меня с Козленком, когда мы только повстречали его на Кипре. Да, в ту пору я был немногим старше Козленка… однако же чувствовал себя настолько старым, что вполне годился ему в отцы, если не в деды.

— Ты приятно пахнешь, — промолвил Олав. — Но не как мужчина. Скорее, как цветок.

Я внутренне напрягся, но Иона Асанес удивил меня и одновременно продемонстрировал, что изрядно поднаторел в общении с незнакомцами. Ибо он не ощетинился, как можно было бы ожидать от человека его возраста, а широко ухмыльнулся.

— Зато ты смердишь, как рыбье дерьмо, — весело ответил он. — А твои глаза, похоже, никак не могут решить, какого же они цвета.

Еще мгновение они молча мерялись взглядами, затем Олав с искренним удовольствием рассмеялся. И всем сразу стало ясно, что эти двое обязательно подружатся.

— Так о каком сообщении речь? — напомнил я.

Асанес напоследок еще раз улыбнулся Олаву, но, когда повернулся ко мне, свел брови и непроизвольно нахмурился.

— Некоторое время назад я послал вам весточку с одним готландским купцом, — пояснил юноша. — Дело в том, что в Новгороде объявился наш старый друг. Вместе с несколькими христианами он остановился в немецком квартале. Я назвал его нашим другом, хотя это вряд ли соответствует истине.

Он умолк, бросив пытливый взгляд на меня, затем на остальных — поняли ли? — и добавил:

— Я ничего не говорил Творимиру, поскольку считал, что это дело касается лишь нас с вами.

Я почувствовал, как по спине моей пробежал холодок. Увы, это никак не было связано с ходившими по избе сквозняками. Сорока заглянул мне в глаза и улыбнулся вежливой улыбкой.

— Я, пожалуй, пойду… если вам так удобнее, — сказал он, но я решительно помотал головой.

Я доверял Творимиру — насколько вообще можно доверять торговцу. И, кроме того, у нас было не так уж много друзей в этих краях. Поэтому я обернулся к Ионе и просто спросил:

— Кто?

Хоть и знал ответ заранее.

— Монах Мартин, — озвучил мои подозрения Асанес. — Говорит, что для вас есть новости.

— Клянусь глазом Одина! — прорычал Финн. — Снова это имя — словно запах чужого дерьма из твоей отхожей ямы. Я думал, он давно сдох.

— Пока еще нет, — с невеселой улыбкой ответил Иона. — Хотя по виду больше смахивает на труп.

— Я тоже был уверен, что он помер в Серкланде, — сказал Квасир.

Торгунна, которая была наслышана об этой истории, хранила молчание. В отличие от нее, Сорока выглядел заинтригованным, он нетерпеливо посматривал на нас в ожидании объяснений.

— И чего он хочет? — с обреченностью спросил я, ибо опять же знал ответ: конечно же, ему нужно Святое Копье, которое хранилось в моем морском сундуке.

Иона Асанес так и сказал, добавив при этом:

— В обмен он обещает сообщить вам нечто важное.

— Не верю я в честную сделку с Мартином, — вмешался Финн. — Этот мерзавец всегда был скользким, словно только что пойманная рыба.

И, к огромному удовольствию Сороки, они принялись наперебой вспоминать ту давнюю историю: как немецкому монаху по имени Мартин стала известна тайна сокровищницы Атли, как наш предводитель Эйнар Черный под пыткой выведал ее у монаха и повел своих побратимов в роковой поход за серебром.

Что касается самого Мартина, то он тоже имел в этом деле свой интерес. Серебро его не привлекало, но он страстно желал получить некую реликвию — Святое Копье, которым римский солдат некогда проткнул бок висевшего на кресте Белого Христа. Уж не знаю, насколько это соответствовало истине, но Мартин клялся и божился, что копье то самое, а следовательно, представляет собой неимоверную ценность для христиан. Собственно, от копья осталось лишь древко, из металлического наконечника в свое время выковали два меча для Аттилы, которые мы и обнаружили в его гробнице. Один из них я унес с собой.

Я сидел и слушал, как мои побратимы в сотый раз пережевывают старую историю. Их голоса назойливо звучали в ушах, но все это было не важно. Ибо в тот миг я уже принял решение: встреча с Мартином состоится. Все равно эта христианская реликвия не представляла для меня никакой ценности, я просто подобрал ее — снял с тела человека, ранее ее похитившего. С другой стороны, моя мачеха Халлдис навечно вколотила в меня простую жизненную истину: никогда не отбрасывай то, что может впоследствии пригодиться. А монах действительно мог поведать нечто полезное.

— Ты знаешь, где найти этого Мартина? — вклинился я в беседу побратимов.

Асанес уверенно кивнул.

— И где нам лучше всего встретиться? — спросил я.

Лучше бы это происходило в людном месте, подумалось мне. Я придавал этому большое значение, поскольку Мартин — сам по себе достаточно неприятный тип — обладал редкостным талантом выводить меня из себя. В прошлом у нас уже была стычка, когда я его едва не убил. И с тех пор неоднократно жалел, что не воспользовался в тот раз такой возможностью.

Иона прекрасно понимал мои чувства, а потому сразу же предложил:

— Возле Перуна. Это обычное место встречи горожан, к тому же посреди рыночной площади.