Агентство «Томпсон и K°» - Жюль Верн Страница 29

Только он исчез вместе со своим гостем, как капитан опять поставил экипаж на брашпиль. Для предосторожности убрали лишь захватку, чтобы избежать потрескивания. В несколько минут якорь был поднят, взят на кат, потом на фиш, и все это среди полной тишины. Команда начала работу с огромным рвением.

Лишь только якорь покинул дно, пароход стало относить. Разница в положении относительно огней города уже сделалась заметной, когда надзиратель поднялся на палубу в компании Томпсона.

– Командир, пожалуйста! – крикнул он с палубы капитану, бывшему на своем посту, на мостике.

– Что угодно? – отвечал тот приветливо, склоняясь на перила.

– Господин надзиратель, – сказал Робер, переводя сделанное замечание, – думает, что ваш якорь дрейфует, командир.

Капитан оглянулся вокруг с недоверчивым видом.

– Он так думает? – заметил он добродушно. Надзиратель знал свое дело. Одним взглядом он обвел безмолвный экипаж и немедленно смекнул, в чем дело. Вынув тогда из кармана длинный свисток, он извлек из него такой пронзительный звук со странным переливом, который среди ночной тишины должен был быть слышен далеко. Скоро стало очевидно, что так и было на самом деле. Огоньки забегали на фортах.

Ангра защищена двумя фортами: «Морроду-Бразиль» (Бразильская гора) на юге и «Иоанн Креститель» – на севере. Ко второму течение понемногу относило «Симью» бушпритом вперед, когда свисток поднял тревогу.

– Милостивый государь, – хладнокровно заявил капитан, – еще один свисток – и я велю выбросить вас за борт.

Надзиратель понял по голосу капитана, что игра становится серьезной, и, когда угроза была ему точно переведена, он намотал ее себе на ус.

С тех пор как опять взялись за брашпиль, труба «Симью» извергла облака дыма, даже с пламенем. Это входило в планы капитана, который таким образом подготовлял запас пара, чтобы использовать его позже. И в самом деле, клапаны, хотя и тяжело нагруженные, шумно выпускали пар, пока светящийся панаш трубы уменьшался. Вскоре он совсем исчез.

В эту минуту сразу раздались два пушечных выстрела и два ядра с каждого из фортов ударили рикошетом метрах в пятистах от обоих бортов. Это было предупреждение.

Ввиду такого неожиданного оборота Томпсон побледнел. Что же рассказывал дон Ижино?

– Остановите, капитан! Остановите! – кричал он отчаянным голосом.

Большинство пассажиров присоединились к этой просьбе. Все-таки нашелся по крайней мере один, хранивший героическое молчание. И это – почтенный бакалейщик. Он, конечно, был взволнован! Даже дрожал, надо откровенно признаться. Но ни за что на свете он, однако, не отказался бы от удовольствия присутствовать, в первый раз в жизни, при битве. Подумать только! Он никогда этого не видел!

Рожер де Сорт тоже не уступил бы своего места ни за какие блага. В силу странной ассоциации идей эти выстрелы вызывали в памяти его водевильный обед в Файале, и он испытывал непонятное наслаждение.

«Теперь нас бомбардируют! – думал он, подбоченясь. – Это уж слишком».

Услышав голос Томпсона, капитан выпрямился на вахтенном мостике.

– Очень сожалею, сударь, что на этот раз должен не послушаться вас, – сказал он высокомерным тоном, которого не знали за ним. – Отправившись в плавание по распоряжению моего арматора, я отныне единственный хозяин на пароходе. Я поведу его в открытое море, если так угодно Богу. Клянусь памятью матери, английский капитан не уступит!

За всю свою жизнь бравый моряк еще не произнес такой длинной речи.

Согласно его приказаниям пароход двинулся средним ходом. Маневр этот способен был удивить каждого: пароход не устремился в море. Представляя благодаря своим огням, которых капитан, к великому удивлению всех, не велел тушить, очень ясную и легкую для прицела мишень, он направлялся к форту «Иоанн Креститель» по прямой линии.

Впрочем, вскоре стало очевидно, что хитрость удалась. Успокоенные, несомненно, направлением, по которому пароход следовал, форты прекратили огонь.

– Лево руля! – скомандовал вдруг капитан. И «Симью», все еще освещенный, на всех парах повернул в открытое море.

Немедленно раздались три пушечных выстрела, сделанных один за другим, но одинаково безвредных.

Один из снарядов, пущенный фортом «Иоанн Креститель», со свистом пролетел над клотиком. Капитан радостно ущемил себе нос. Маневр его удался, ибо дальше берег защищал от выстрелов.

Что касается двух других снарядов, посланных с форта «Морро-ду-Бразиль», то первый из них упал сзади «Симью», а второй, так как капитан остановился на месте, скользнул по воде в двух кабельтовых от бушприта.

Едва сделан был пятый пушечный выстрел, как по команде капитана Пипа все огни, в том числе определяющие положение судна, были потушены на «Симью».

Брезентом прикрыли машинный люк. В то же время под действием руля пароход описал круг и на всех парах вернулся к берегу.

Он обогнул таким манером рейд по линии, где городские огни только что погасли! Среди темной ночи он должен был пройти и прошел незамеченным.

Перерезав рейд во всю его ширину, «Симью» с крайней смелостью скользил вдоль скал «Морроду-Бразиль». В этом месте новый свисток оказался бы роковым. Но с самого начала маневров капитан предусмотрительно убрал надзирателя вместе с двумя гребцами из его лодки в каюту, где с них не спускали глаз.

Впрочем, казалось, всякая опасность миновала. Ставший теперь, сам того не зная, единственно опасным, форт «Иоанн Креститель» не стрелял, между тем как «Морроду-Бразиль» упорно бомбардировал в его направлении пустое пространство.

«Симью» быстро шел вдоль берега, слившись с темными скалами. Достигнув оконечности мыса, он обогнул его и направился в открытое море, прямо на юг, тогда как оба форта, решившись возобновить свой бесплодный дуэт, посылали в восточную сторону свои ядра.

Очутившись в трех милях от берега, капитан Пип позволил себе удовольствие ярко осветить пароход. Затем велел вывести надзирателя и гребцов и попросить их вернуться к себе в лодку. Вежливо проводил он его до трапа и, склонившись на поручень, держа в руке фуражку, счел своим долгом заметить, хотя несчастный надзиратель, не зная ни слова по-английски, не был в состоянии оценить тонкость замечания:

– Видите, сударь, как английский моряк играет в прятки с португальскими пушечными ядрами. Это я называю маленькой перипетией. Имею честь кланяться вам!

Сказав это, капитан собственным ножом перерезал фалинь лодки, которая качалась за кормой, поднялся на вахтенный мостик, взял курс на юго-восток, потом посмотрел на море, на небо, наконец, на Терсер, черная масса которого исчезала в ночи, и гордо сплюнул в воду.