Офицерская честь - Юрий Торубаров Страница 29

Оставленная Наполеоном армия проигрывала на «всех направлениях». Русские взяли Кенигсберг, Варшаву, Данциг, Познань, Калим.

Но вот вернулся Бонапарт, приведя новые силы. И в первой же битве под Вейсенфельсом русско-прусско-австрийская армия потерпела поражение. Александр I был весьма расстроен. В это не совсем подходящее время перед ним появился генерал Шувалов. Царь посмотрел на него отсутствующими глазами. В их голубезне ясно просвечивался испуг: «Неужели все сведется к Аустерлицу?».

Услышав рапорт о возвращении в строй и просьбу дать ему настоящее боевое действие, царь как бы очнулся от своего состояния. Взгляд его принял осмысленное выражение.

— Генерал, — он смотрел на него такими глазами, как будто видел впервые, и сказал: — по вашему состоянию я просто не могу допустить вас…э…

Да, генерал был бледен, как человек, не совсем еще выздоровевший. А весь его вид — усталый, утомленный долгим путем, говорил сам за себя. Но как порой внешность бывает обманчива. Труднее заглянуть вовнутрь. А там все бушевало. И он заговорил твердым голосом, с желанием быть понятым:

— Ваше Величество, я уведомлен о тех поражениях, которые несут союзные войска. И мой долг, моя честь диктуют мне отдать мои знания и военный опыт Отечеству, которому по-прежнему может угрожать новое нашествие.

Генерал говорил убедительно, стараясь смотреть в глаза императору. Впервые Александр улыбнулся. Похоже, эти слова вернули в какой-то мере ему самому уверенность. И разве не приятно иметь рядом человека, которого не пугают трудности, даже беды.

— Хорошо! Я скажу Барклаю де Толли. Он вернет вам часть.

Барклая Шувалов нашел под Лютценом. Решение императора тот получил и, похоже, был очень доволен. Он помнил, как Шувалов спас его войска от преследования Наполеона. Они поговорили об общей обстановке. Барклай рассказал ему, что силы у них прибавились. Но плохо то, что сюда прибыл сам Бонапарт.

— Не сегодня завтра состоится битва, так что, дорогой Павел Андреевич, у вас, по сути, нет времени войти в курс дела. Но, как говорится, что успеете. А позиция ваша… — они подошли к карте, и Барклай пером показал ее.

Шувалов, нигде не задерживаясь, немедленно выехал на рекогностировку. Объезжая местность, он увидел ряд слабых мест. В одном из них пушки поставили почему-то в низине между двух холмов. В другом месте прямо за расположением части была трясина.

— Кто у нас справа? — спросил он у одного из сопровождающих офицеров, рассматривая их в трубу.

— Пруссы, ваша светлость.

— Смотри, сколько у них орудий! — удивился он.

— А это дивизия генерала Иорка, который первый из пруссов перешел к нам, бросив маршала Макдональда. Вот поэтому у него и много стволов.

— Мда-а, — как-то неопределенно выразился он, не то это обрадовало, не то, как любая измена, была неприятна генералу.

Сопровождавшие остались в недоумении.

— Ладно, — сказал граф, — едем дальше.

Они подъехали к левому крылу. Увидев, что дальше располагаются другие части, он опять спросил:

— А это кто?

— Австрийцы!

— Что ж, проедем, посмотрим. Кто командует?

— Генерал Шмидт.

Такого он не слышал. Проехав всего несколько минут, кто-то из сопровождавших, показывая в сторону противника, воскликнул:

— Смотрите! Там нами тоже интересуются.

Шувалов поднес к лицу смотровую трубу. Ехавший впереди человек показался ему знакомым. Вглядевшись, он узнал французского императора. Его группа, как и он сам, остановилась и, что-то рассмотрев, стала обсуждать.

Генерал подозвал полковника Игнатьева.

— Мне думается, — сказал генерал, — Наполеон хочет здесь сделать прорыв. Он не раз бивал австрийцев, знает их «воинскую мощь». Опрокинув их, он зайдет к нам с фланга. Как вы думаете, полковник?

Игнатьеву было около сорока. Это был боевой, обстрелянный воин. Вот только с повышением ему не везло. На Бородинском он дважды выдержал удары Мюрата. Потом обрушился Даву. Поредели ряды, и ему пришлось отступать. Прорвавшиеся французы встретили кирасир Багратиона. Завязался бой, в котором смертельно ранили генерала. Кое-кто увидел в этом и вину Игнатьева. Но полковник не жаловался, воевал и воевал.

И тут он понял Шувалова с полуслова.

— Я отойду к тому лесочку, — показал Игнатьев рукоятью нагайки, — и в случае чего, их поддержку.

— Молодец, полковник! — похвалил генерал.

Всем же офицерам приказал рассредоточить солдат, большую часть спрятать в лесу. Это было что-то новое.

Новым было и наступление французов, которые, не дожидаясь рассвета, начали артиллерийскую атаку. Казалось, что они вели ее по всему фронту. Но плотнее всего она оказалась в районе расположения австрийцев.

Битва разгорелась по угаданной Шуваловым схеме. Главный удар пришелся на австрийцев. Ней, Мармон обрушились на них как горные лавины. Они дрогнули, стали отступать. Но неожиданно на помощь пришел Игнатьев. Воодушевленные поддержкой русских, они отбили свои позиции. Пруссы стояли насмерть. О русских и говорить было нечего. Александр и Фридрих Вильгельм, с которым они успели соединиться, подъехали ближе к месту битвы. Но сами в ней не участвовали. Наполеон бросил в бой свежие силы Удино и Бертрана. Барклай приказал отступить. Маневр Шувалова с рассредоточением людей вполне удался. Он позволил сохранить много жизней и помог держаться Шувалову, на которого Бонапарт обрушился всеми своими силами, и только угроза окружения вынудила Шувалова отдать приказ к отступлению. Но это не было массовым бегством, как привыкли видеть французы. Планомерное отступление косило врага кучами. Шувалову стало ясно, что гений Бонапарта все же возьмет верх. Отступил и Милорадович со своим пополненным войском.

Бонапарт взял Дрезден. Тут же собрав своих маршалов, он упрекнул их в отсутствии былой энергии и не удержался, спросил:

— Кто командовал русскими войсками на участке между пруссами и австрийцами?

— Генерал Шувалов, — ответил кто-то из них.

Ожеро, чтобы как-то польстить императору, сказал:

— Он пытается копировать вас, сир.

Бонапарт резко повернулся:

— И это ему превосходно удается. Не то, что некоторым… из вас.

Австрийцы заволновались. Франц, связавшись с Александром, просил его согласия на заключение мира с Наполеоном. Александр сильно испугался, когда после поражения под Дрезденом Наполеон вновь начал теснить их. Теперь роли поменялись. Границы Франции были рядом, а до России далеко. Поэтому царь не ставил больших задач, откромсать у Бонапарта много территории. Александр потребовал, чтобы тот отказался от Варшавского герцогства, а австрийцы — от протектората над Рейнским союзом, от ганзейских городов и Иллирии.

Конечно, в том положении, в котором находился Бонапарт после его изгнания из России, такие запросы победителей были просто детской забавой. Союзникам казалось, что их скромные предложения Наполеоном с радостью будут приняты и восторжествует долгожданный мир. Но, как говорится, не на того напали. Запах побед кружит голову. Наполеон ответил их посланцу, генералу фон Бубна: