Команда Смайли - Джон Ле Карре Страница 29

Она посадила девочку на стул. Та с довольным видом принялась за бисквит.

Резко хлопнула дверь, и на лестнице послышались быстрые шаги.

– Уильям отошел от всего этого, Макс, – предупредила Стелла, глядя в упор на Смайли. – Он не занимается политикой и всякой грязью, и он больше не одержим мыслью, что его отец – мученик. Он теперь человек взрослый и намерен жить своим умом. Так? Я сказала: «Так?»

Смайли отошел в дальний угол, чтобы не броситься парню в глаза. Виллем вошел с решительным видом, в спортивном костюме и туфлях для бега; он был лет на десять младше Стеллы, слишком тощий и маленький, чтобы постоять за себя. Он присел на диван, на самый краешек, переводя напряженный взгляд с жены на Смайли, словно решая, кто из них кинется на него первым. Лоб его под темными, зачесанными назад волосами казался удивительно белым. Он побрился, отчего лицо его округлилось, так что он выглядел моложе своих лет. Карие глаза с покрасневшими от долгой езды веками горели.

– Привет, Виллем, – поздоровался Смайли.

– Уильям, – поправила Стелла.

Виллем покорно кивнул, подтверждая, что его можно звать и так и этак.

– Привет, Макс, – произнес он. Руки его, лежавшие на коленях, нашли друг друга и сцепились. – Как поживаете, Макс? Так ведь принято, да?

– Как я понимаю, вы уже слышали про Владимира, – начал Смайли.

– Слышал? Что слышал, скажите, пожалуйста!

Смайли не спешил. Наблюдал за Виллемом, чувствуя, как он напряжен.

– Что он исчез, – небрежным тоном наконец ответил Смайли. – Как я понимаю, его друзья звонили вам в самые неподходящие часы.

– Друзья? – Виллем обратился за поддержкой к Стелле. – Старики эмигранты, которые пьют чаи, целые дни играют в шахматы да болтают о политике? Строят сумасшедшие планы? Михель мне не друг, Макс.

Он выплевывал слова быстро, отрывисто, не в состоянии выразить мысли как надо на этом иностранном языке. А Смайли говорил так, точно в его распоряжении был весь день.

– Но Влади ведь ваш друг, – возразил он. – Влади был еще другом вашего отца. Они жили вместе в Париже. Братья по оружию. И вместе приехали в Англию.

Перед лицом столь увесистых аргументов все маленькое тело Виллема пришло в движение. Руки разлетелись в разные стороны, начали описывать яростные круги, каштановые волосы взлетели и снова спали.

– Конечно! Владимир – он был другом моего отца. Хорошим другом. И он также крестный Бекки, о'кей? Но не по политике. Больше нет. – Он взглянул на Стеллу, ища одобрения. – Я теперь Уильям Крэйвен. У меня дом в Англии, английская жена, английский ребенок, английская фамилия. О'кей?

– И работа в Англии, – спокойно добавила Стелла, глядя на него.

– Хорошая работа! Знаете, сколько я зарабатываю, Макс? Мы покупаем дом. Может, и машину, о'кей?

Что-то в манере Виллема – возможно, бойкость речи или энергичность, с какою он протестовал, – привлекло внимание его жены, так как Стелла теперь изучала его так же пристально, как и Смайли, и малышку теперь держала рассеянно, почти не занимаясь ею.

– Когда вы в последний раз видели его, Уильям? – спросил Смайли.

– Кого, Макс? Видел кого? Я не понимаю, пожалуйста.

– Скажи ему, Билл, – приказала Стелла мужу, ни на секунду не сводя с него взгляда.

– Когда вы в последний раз видели Владимира? – терпеливо повторил Смайли.

– Давно, Макс.

– Несколько недель тому назад.

– Точно. Несколько недель.

– Несколько месяцев?

– Несколько месяцев. Шесть месяцев! Семь! На крестинах. Он был крестный, у нас был праздник. Но никакой политики.

Молчание Смайли ничуть не разряжало атмосферу.

– И с тех пор вы его не видели? – продолжил он наконец.

– Нет.

– Когда Уильям вернулся вчера?

– Рано, – ответила Стелла.

– Часов в десять утра?

– Может, и так. Меня здесь не было. Я навещала мать.

– Владимир приезжал сюда вчера на такси, – пояснил Смайли, по-прежнему обращаясь к Стелле. – По-моему, он видел Уильяма.

Никто не пришел к нему на помощь – ни Смайли, ни его жена. Даже малышка молчала.

– По дороге сюда Владимир купил игрушку. Такси прождало час на аллее, снова забрало его и отвезло в район Пэддингтонского вокзала, где он живет. – Смайли по-прежнему старался говорить так, будто Владимир еще жив.

Виллем наконец обрел голос.

– Влади – крестный Бекки! – с вызовом произнес он – казалось, он сейчас забудет все английские слова. – Стелла не любит его, так что он приходит сюда как вор, о'кей? Он принес моей Бекки игрушку, о'кей? Это уже преступление, а, Макс? Есть такой закон – старик не может принести крестнице игрушку?

И снова ни Смайли, ни Стелла не произнесли ни слова. Оба ждали, когда Уильям неизбежно сломается.

– Влади – он же старик, Макс! Кто знает, когда он снова увидит Бекки? Он ведь друг семьи!

– Только не этой семьи, – возразила Стелла. – Больше он нам не друг.

– Он был другом моего отца! Товарищем! В Париже они вместе борются с большевиками. Так что он принес Бекки игрушку. Пожалуйста, разве нельзя? Почему нельзя, Макс?

– Ты же сказал, что сам купил эту чертову штуку, – ехидно подловила его Стелла. Поднесла руку к груди и застегнула пуговку, словно отсекая его.

Виллем резко повернулся к Смайли, как бы взывая о помощи:

– Стелла не любит старика, о'кей? Боится, я снова буду заниматься с ним политикой, о'кей? Так что я не сказал Стелле. Она уезжает в Стейнз к матери в больницу, и пока ее нет, Влади приезжает повидать Бекки, сказать «здравствуй», почему нельзя? – В отчаянии он даже вскочил на ноги, протестующе вскинул вверх руки. – Стелла! – воскликнул он. – Послушай же меня! Значит, Влади не вернулся вчера вечером домой? Пожалуйста, мне это очень жалко! Но я не виноват, о'кей? Макс! Этот Влади – он же старый! Одинокий. Может, нашел себе на разок женщину. О'кей? Заняться-то он с ней не может, но ему приятно в ее компании. По этой части он, по-моему, был большой мастак! О'кей? Разве нельзя?

– А до вчерашнего дня? – спросил Смайли, выждав целую вечность. Виллем, казалось, не понял, и Смайли иначе поставил вопрос: – Вы видели Владимира вчера. Он приехал на такси и привез желтую деревянную утку для Бекки. На колесиках.

– Точно.

– Прекрасно. А до вчерашнего дня – не считая вчерашнего дня, – когда вы его в последний раз видели?

Бывают вопросы случайные, бывают подсказанные инстинктом, бывают – как в данном случае – основанные на предварительном убеждении, более весомом, чем инстинкт, и менее весомом, чем точное знание.